И надо не прозевать момент, а то сербский полицейский спецназ, который квартируется на одной базе с «тенями», все растащит по своим отрядам.
С собой Слава взял девять человек. Предварительно по карте высчитали весь маршрут движения «Команды» до «события X» и после. Слава решил вести группу чуть восточнее того места, где стояли сербы. Километра на два в глубь позиций сепаратистов.
Если их части все еще там, то следовало проскользнуть между ними.
Выступление наметили на начало темноты. «Теням» по долгу службы положено работать по ночам.
Пока же выставили посты и легли отдыхать. Но поспать Славе опять было не суждено.
Зазвонил за пазухой спутниковый телефон.
— Капитан Макараджич. Слушаю.
— Славко, — раздался голос полковника Ратковича. — У меня появились сведения. Похоже, ты прав. Из Македонии наши друзья сообщили, что какая-то небольшая американская часть, под усиленной охраной сепаратистов, пересекла границу накануне нашего выступления. Понимаешь, там, по ту сторону, стоят их войска. Сами пока не лезут, ждут, что натовцы начнут вторжение, тогда и они попрут.
Натовцы их охраняют. А тут американцы шли втайне, в окружении албанцев. И албанцы их охраняли.
Мне бы хоть пару-тройку этих американцев достать.
Живыми... Сможешь?
— Выхожу с наступлением темноты. Попробую.
Так ты думаешь, это что-то нахимичили американцы?
— А ты как думаешь?
— Я знаю, что такие разработки были у немцев.
Еще лет двадцать назад они пробовали демонстрации разгонять чем-то похожим. Эффект был, но слабый.
Американцы тоже над этим работали, но об этом я знаю мало. Попробую разобраться. Ведь не албанцы же создали такое оружие.
— Не смеши. Главное их оружие — косяк анаши... — Мате Раткович был у себя в штабе известным поэтом и любил неожиданно выдавать рифмы. — Ладно. Держи меня в курсе дела.
Слава нажал клавишу отбоя и откинулся головой на рюкзак. Дневной сон на свежем воздухе, особенно если устал и недосыпал перед этим несколько дней, приходит быстро и бывает сладким. На этот раз телефон дал ему поспать пятьдесят минут. Слава взглянул на часы и снова выматерил югославского полковника. Однако у Мате могли появиться новые нужные сведения.
Но на сей раз звонил не начальник разведки армейского корпуса. Сначала Слава и не понял, кто с ним разговаривает и чего от него желает, такие были сильные помехи. Но потом вспомнил свой разговор с Андреем Тобако о Службе. Да, это именно оттуда какой-то незнакомый полковник тоном, не терпящим возражений, решил уже за него, что Слава должен все бросить и немедленно вприпрыжку скакать в Москву, чтобы принять участие в какой-то операции.
Вот дурак, какая операция, когда спать хочется неимоверно. Слава лениво отматерил полковника, дал отбой и хотел заснуть снова. Но опять позвонили через минуту. Опять из Москвы. Этого человека Макаров вспомнил. Они виделись несколько раз в Афгане, когда Слава со своей ротой выходил охотиться на караваны торговцев наркотиками. Полковник казался мужиком нормальным, сам из спецназа и дело свое знал. Слава не захотел его обидеть и потому постарался прогнать желание поругаться. Да, он согласен помочь сам и вместе со своими людьми. Его легко найти через сербское командование. Если будет надо, пусть приходят. Только предварительно следует предупредить по телефону.
* * *
В темноту они вступили, как в родной дом после давней разлуки, — чувствуя ее, понимая, слыша каждый звук, и даже тот звук, который должен произойти при следующем шаге, и соблюдая собранную осторожность. Естественно, не каждому солдату природа «отвалила» умение работать так, как работают «тени».
Одному дано от бога различать верные или фальшивые аккорды, а другому слышать и понимать наполненный тайной ночной шорох. И не зря капитан долго и тщательно искал в свою «Команду» последних. Желающих хватало, но выбирались единицы.
Те, которые могли... Которые обладали талантом ночного бойца, человека-тени... И Макаров не делал различия по национальностям. Сам русский, он не отдавал предпочтения своим соотечественникам.
Если поляк, румын, хорват или черногорец были лучше, он брал лучшего. И отряд оказался интернациональным. Даже негр у них имелся свой — эфиоп Хаймлет. Но костяк все же был русский, и русским языком в той или иной степени владели все. Тот же бывший капитан эфиопской армии Хаймлет закончил когда-то академию имени Фрунзе в Москве.
Правда, он не любил, когда его называли эфиопом, заявляя, что он — амхара. Кроме того, он был страстным поклонником Пушкина и уверял, что является его дальним родственником. В доказательство он доставал маленькое круглое зеркальце, выставлял его где-то сбоку и страшно косил глаза, пытаясь рассмотреть свой профиль. Сходство было такое же, как между картошкой и ананасом. Но Хаймлета это не смущало, поскольку Ганнибал, прадед великого русского поэта, был сыном князя народности амхара, а капитан тоже имел какое-то отношение к княжеской семье.
Разбитые на тройки по примеру знаменитой американской «Дельты», они чувствовали локоть ближайшего так, что могли не глядя подсказать ему, что впереди камень, о который можно споткнуться. В боевой обстановке блокировали каждый свою зону и определенное количество градусов зоны товарища, страховали и перестраховывали и помогали в случае надобности огнем.
Напрасно Макаров еще засветло поглядывал на маленький термометр, прицепленный к клапану нарукавного кармана наподобие авторучки. Вечерний сумрак не прибавил холода и не затвердил слякоть.
Пришлось петлять в поисках пути.
С наступлением темноты вдалеке опять завыли сирены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131