Ригана заметно насторожился:
— Но... Не пытать же мы их будем? Я вообще-то к садистам себя не отношу. И международные конвенции уважаю.
— Не волнуйся. Они испытывают психотронные установки, а у нас есть психотропные препараты. Для разговорчивости. Это не пытка.
— И тем не менее... Мы же все живем сейчас в правовых государствах. Даже Иван. Я слышал, что Украина смертную казнь отменила. И должны понимать, что такое моральные принципы.
Артем усмехнулся настолько откровенно, что Серж почувствовал это даже в ночной плотной тьме.
— Я что-то сказал не так?
Артем вынужден был пояснить:
— Возможно, Франция и правовое государство.
Не знаю. Я там был всего пару раз проездом. Но больше правовых государств в мире не существует.
Теперь усмехнулся Серж.
— Американцы говорят, что у них самое правовое государство. И девяносто девять процентов американцев верят в это слепо.
— Оно правовое только для дураков, которые в это верят, и для тех, у кого больше прав. А я, слава богу, насмотрелся на их права и на чужие... Больше не хочу.
— Но есть же и у тебя идеалы...
— Бесспорно. У меня очень много идеалов. Я вообще на них закомплексован. Только всегда главными идеалами считаю порядочность и целесообразность. Если мне сегодня целесообразно добыть сведения от наших противников, я их добуду. Но при этом я проявлю свою порядочность и не сумею снять с них шкуру с живых, как это делали в свое время те же самые правовые американцы в Афганистане, когда служили у моджахедов инструкторами в войне против русских.
— И такое было?
— Было.
— Ты там работал.
— Да.
— Я тебе завидую. Я сам раньше занимался спортивной хроникой. Только в последние годы перешел в стрингеры. Острых ощущений захотелось.
Тарханов кивнул.
— Хорошо. Вот я тебе и предлагаю сейчас пережить острые ощущения. Больше ты нигде не сможешь такое увидеть. Препарат называется скополамин. В детективных романах его еще зовут «сывороткой правды». Он не запрещен к применению международными конвенциями только потому, что руки до такого не дошли.
— Я слышал про него. Но мне кажется, что скополамин приравнивается к пыткам. Я где-то читал про это.
— Нет. Просто, если к подследственному применяют такую меру воздействия на допросах, он потом может отказаться от всех показаний И суды препарат не признают. Следовательно, применение его в большинстве случаев считается бесполезным. Но бывают случаи и вроде нашего. Нам не нужен суд. Нам нужны показания. Обычно при применении скополамина они бывают верными процентов на восемьдесят-девяносто.
— Ты меня уговорил, — Серж махнул рукой. — Действуй сам. Я буду только присутствовать.
Тарханов шагнул ближе к машине. Крикнул:
— Иван, выводи первого!
— Которого лучше?
— Болтуна. Пусть поболтает.
Открылась задняя дверца, Иван долго колдовал, распутывая узлы на галстуке, которым связал между собой ноги двум пленным.
Наконец узел поддался. Иван вытащил пленного, поставил на одну ногу, придержал за плечо и дернул за ремень на спине. Освободилась вторая нога. Американец сердито и усердно задергал плечами, напрягая великолепные бугры мышц, но руки оставались прочно связанными, а кожа ремня достаточно крепкой. На всякий случай капитан резко дернул связанные руки вверх, словно на дыбу американца поднял.
— Не суетись, а то опять на одной ноге прыгать придется. Понял?
Тот промолчал, но попытки высвободиться оставил. Иван подтолкнул его в сторону Тарханова. Американец двинулся, заметно прихрамывая. Видимо, застоявшаяся кровь начала бегать интенсивно, причиняя боль.
— Как, мой друг, будем разговаривать откровенно?
Тарханов был спокойно-деловит, как конторский служащий, принимающий посетителя.
— Пошел ты в задницу...
— Видимо, не случайно во всех дешевых американских фильмах — а их девять из десяти дешевые — слово «задница» самое популярное. Народный лексикон континента. Посади его сюда, поддерево, — скомандовал Артем, доставая тем временем из внутреннего кармана куртки пластмассовую коробочку, напоминающую портсигар. — Лучше на бок. И придави покрепче коленом, чтобы не трепыхался.
Из пластмассовой коробочки появились одноразовый шприц и ампула с буроватой жидкостью. При чистом свете луны инструменты в руках подполковника играли серебристым отблеском. Он умело обломал у ампулы конец и выбрал оттуда полную дозу.
Американец, похоже, с детства боялся уколов, резким движением он попытался вскочить и вырваться.
Но бугристые мышцы не помогли. Иван, не выпустивший из рук ременную «уздечку», сделал парню классическую подсечку, снова поднял на «дыбу» — заломил вверх руки и свалил на бок. Артем стравил из иглы воздух и склонился над американцем.
— Хорошо напрягался, молодец. Все сосуды даже ночью видны.
Он спокойно и умело, словно всю жизнь проработал медбратом, вогнал иглу в вену на локтевом суставе. Понимая, что если будет при этом мешать и дергаться, то может сломать иглу, американец затих, только до синевы напряг бычью шею и ожесточенно косил взглядом на противников. Он понимал, на что направлены их действия, и чувствовал свое бессилие, свою невозможность сопротивляться. И от этого только больше злился.
— Вот и все. Посиди пару минут спокойно, чтобы голова не кружилась — Ничего от меня не услышите, — сказал американец.
— Как тебя зовут? — спросил Артем.
— Сержант Кроули.
— Вот и услышали. Это уже начало. Ты не сомневайся, бить мы тебя не будем. Будем сидеть и разговаривать. И ты тоже будешь говорить. Тебе сейчас очень захочется говорить.
Голос подполковника звучал убеждающе, он не грозил, не ерничал, не ехидничал — он давал установку, словно гипнотизировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131