ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Пошел прочь, дурак.
На месте нашей избы тлела золотая груда углей, в середине ее стояла
печь, из уцелевшей трубы поднимался в горячий воздух голубой дымок. До
красна раскаленные прутья койки торчали точно ноги паука. Обугленные ве-
реи ворот стояли у костра черными сторожами, одна верея - в красной шап-
ке углей и в огоньках, похожих на перья петуха.
- Сгорели книги, - сказал Хохол, вздохнув. - Это досадно!..
Мальчишки загоняли палками в грязь улицы большие головни, точно поро-
сят, они шипели и гасли, наполняя воздух едким беловатым дымом. Человек,
лет пяти от рода, беловолосый, голубоглазый, сидя в теплой, черной луже,
бил палкой по измятому ведру, сосредоточенно наслаждаясь звуками ударов
по железу. Мрачно шагали погорельцы, стаскивая в кучи уцелевшую домашнюю
утварь. Плакали и ругались бабы, ссорясь из-за обгоревших кусков дерева.
В садах, за пожарищем, недвижимо стояли деревья, листва многих порыжела
от жары, и обилие румяных яблок стало виднее.
Мы сошли к реке, выкупались и потом молча пили чай в трактире на бе-
регу.
- А с яблоками мироеды проиграли дело, - сказал Ромась.
Пришел Панков, задумчивый и более мягкий, чем всегда.
- Что, брат? - спросил Хохол.
Панков пожал плечами:
- У меня изба застрахована была.
Помолчали, странно, как незнакомые, присматриваясь друг ко другу щу-
пающими глазами.
- Что теперь будешь делать, Михаил Антоныч?
- Подумаю.
- Уехать надо тебе отсюда.
- Посмотрю.
- У меня план есть, - сказал Панков: - пойдем на волю, поговорим.
Пошли. В дверях Панков обернулся и сказал мне:
- А не робок ты. Тебе здесь - можно жить, тебя бояться будут...
Я тоже вышел на берег, лег под кустами, глядя на реку.
Жарко, хотя солнце уже опускалось к западу. Широким свитком разверну-
лось предо мною все, пережитое в этом селе - как-будто красками написан-
ное на полосе реки. Грустно было мне. Но скоро одолела усталость, и я
крепко заснул.
- Эй, - слышал я, сквозь сон, чувствуя, что меня трясут и тащат ку-
да-то. Помер ты, что ли? Очнись!
За рекой над лугами светилась багровая луна, большая точно колесо.
Надо мною наклонился Баринов, раскачивая меня.
- Иди, - Хохол тебя ищет, беспокоится.
Идя сзади меня, он ворчал:
- Тебе нельзя спать где попало! Пройдет по горе человек, оступится -
спустит на тебя камень. А то и нарочно спустит. У нас - не шутят! Народ,
братец ты мой, зло помнит. Окромя зла ему и помнить нечего.
В кустах на берегу кто-то тихонько возился, - шевелились ветви.
- Нашел? - спросил звучный голос Мигуна.
- Веду, - ответил Баринов.
И, отойдя шагов десять, сказал, вздохнув:
- Рыбу воровать собирается. Тоже и Мигуну - не легка жизнь.
Ромась встретил меня сердитым упреком:
- Вы то же, гуляете? Хотите, чтоб вздули вас?
А когда мы остались одни, он сказал хмуро и тихо:
- Панков предлагает вам остаться у него. Он хочет лавку открыть. Я
вам не советую. А - вот что - я продал ему все, что осталось, уеду в
Вятку и через некоторое время выпишу вас к себе. Идет?
- Подумаю.
- Думайте.
Он лег на пол, повозился немного и замолчал. Сидя у окна, я смотрел
на Волгу. Отражения луны напоминали мне огни пожара. Под луговым берегом
тяжко шлепал плицами колес буксирный пароход, три мачтовых огня плыли во
тьме, касаясь звезд и порою закрывая их.
- Сердитесь на мужиков? - сонно спросил Ромась. - Не надо. Они только
глупы. Злоба - это глупость.
Слова его не утешали, не могли смягчить мое ожесточение и остроту
обиды моей. Я видел пред собою звериные, волосатые пасти, извергавшие
злой визг:
- Кирпичами издаля!
В это время я еще не умел забывать то, что не нужно мне.
Да, я видел, что в каждом из этих людей, взятом отдельно, немного
злобы, а часто и совсем нет ее. Это, в сущности, добрые звери, - любого
из них не трудно заставить улыбнуться детской улыбкой, любой будет слу-
шать с доверием ребенка рассказы о поисках разума и счастья, о подвигах
великодушия. Странной душе этих людей дорого все, что возбуждает мечту о
возможности легкой жизни по законам личной воли.
Но когда на сельских сходах или в трактире на берегу эти люди собе-
рутся серой кучей, они прячут куда-то все свое хорошее и облачаются, как
попы, в ризы лжи, лицемерия, в них начинает играть собачья угодливость
пред сильными, - и тогда на них противно смотреть. Или - неожиданно их
охватывает волчья злоба, ощетинясь, оскалив зубы, они дико воют друг на
друга, готовы драться - и дерутся - из-за пустяка, - в эти минуты они
страшны и могут разрушить церковь, куда еще вчера вечером шли кротко и
покорно, как овцы в хлев. У них есть поэты и сказочники, никем не люби-
мые, они живут на смех селу без помощи, в презрении.
Не умею, не могу жить среди этих людей. И я изложил все мои горькие
думы Ромасю в тот день, когда мы расставались с ним.
- Преждевременный вывод, - заметил он с упреком.
- Но - что же делать, если он сложился?
- Неверный вывод! Неосновательно.
Он долго убеждал меня хорошими словами в том, что я неправ, ошибаюсь.
- Не торопитесь осуждать! Осудить - всего проще, не увлекайтесь этим.
Смотрите на все спокойно, памятуя об одном: все проходит, все изменяется
к лучшему... Медленно? Зато прочно! Заглядывайте всюду, ощупывайте все,
будьте бесстрашны, но - не торопитесь осудить. До свидания, дружище!
Это свидание состоялось через пятнадцать лет в Седлеце после того,
как Ромась отбыл по делу "народоправцев" еще одну десятигодовую ссылку в
Якутской области...
Меня свинцом облила тоска, когда он уехал из Красновидова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики