- Это вино, - сказал он, - должно быть, подарил Огиону
какой-нибудь богатый торговец или пират. Мне не доводилось
пробовать ничего подобного даже на Хавноре.

Гед покатал бокал между ладонями, задумчиво глядя на него.

- Я возьму себе какое-нибудь другое имя, - сказал он, - и
отправлюсь через горы в Восточный Лес, к истокам Ара, туда, где
я родился. Вскоре начнут заготавливать сено, а во время
сенокоса и сбора урожая всегда нужны рабочие руки.

Она не знала что и ответить. Человека столь хрупкого
телосложения н болезненного вида мог нанять на подобную работу
только крайне жестокий или чрезмерно жалостливый фермер. Но
даже получив ее, Гед все равное ней не справится.

- Обстановка на дорогах в последние годы уже не та, что
прежде, - сказала она. - Повсюду рыскают банды разбойников и
грабителей. Иноземное отребье, как выражается мой друг
Таунсенд. Ходить по дорогам в одиночку теперь небезопасно.

Она пристально вглядывалась в полумраке в его лицо, дабы
понять, как он воспринял ее слова, и тут ее вдруг осенило:
Геду, должно быть, неведом страх. Ему придется научиться
бояться других людей.

- Огион продолжал скитаться до... - начал он и тут же
прикусил язык, вспомнив, что Огион был магом.

- В южной части острова, - сказала Тенар, - много скота.
Овец, коз, крупного рогатого скота. Стада загоняют в горы перед
Долгим Танцем и пасут их там до наступления сезона дождей. Им
всегда нужны пастухи.

Она сделала большой глоток. Вино обожгло ей рот, точно Имя
дракона.

- Но почему ты не можешь остаться здесь?

- Только не в доме Огиона. Тут будут искать в первую
очередь.

- Ну, придут они, и что из этого? Что им от тебя нужно?

- Чтобы я и дальше оставался тем, кем был.

Прозвучавшее в его голосе отчаяние охладило ее пыл. Она
помолчала, пытаясь вспомнить, что чувствовала Съеденная,
могущественная Первая Жрица Гробниц Атуана, когда лишилась
всего, распрощавшись с прежней жизнью, став просто самой собой,
Тенар. Она подумала о том, каково женщине в самом расцвете сил,
любимой мужем к детьми, утратить все но, превратиться в старую
немощную вдову. Но даже будучи не в силах поставить себя на его
место, она могла понять, как ему стыдно, как глубоко он унижен.
Вероятно, такие чувства мог испытывать только мужчина. Женщинам
не привыкать к стыду и унижению.

А, может, тетушка Мосс права - ядрышко исчезло, и осталась
лишь одна скорлупа.

Ведьмовские мысли, подумала она. Мягкое, восхитительное
вино прояснило ее разум и развязало язык, и она решила
перевести разговор на другую, менее болезненную для них обоих,
тему.

- Знаешь, - сказала она со смехом. - Мне тут пришла в
голову мысль... Огион учил меня, а я не захотела продолжать
учебу, ушла, нашла себе фермера и вышла за него замуж... В день
нашей свадьбы я подумала: "Вот Гед рассердится, когда прослышит
об этом!"

- Так и случилось, - сказал он.

Она ждала.

- Я был разочарован, - добавил Гед.

- Зол, - возразила Тенар.

- Зол, - согласился он и вновь наполнил ее бокал.

- В те времена и мог распознать Силу в другом человеке, -
сказал Гед. - А ты... ты просто-таки излучала ее в том ужасном
месте, в Лабиринте, во тьме...

- Что ж, тогда скажи мне, что я должна была сделать с этой
своей Силой и с теми знаниями, которые пытался дать мне Огион.

- Применить их на практике.

- Каким образом?

- Так же, как применяют Искусство Магии.

- Кто применяет?

- Волшебники, - сказал он с болью в голосе.

- По магией подразумевается искусство и сноровка
волшебников и чародеев?

- А что же еще?

- И никогда ничего сверх этого?

Он погрузился в размышления, пару раз подняв на нее
задумчивый взгляд.

- Когда Огион учил меня, - продолжала она, - здесь, у
этого самого очага, говорить на Древнем Наречии, слова
срывались с моих губ так же легко и уверенно, как и с его
собственных. Словно я учила язык, на котором я говорила до
того, как появилась на свет. Но все остальное - предания, руны
власти, заклинания, правила - было для меня пустым звуком,
чужим мне языком. Мне часто приходила в голову следующая мысль:
да, на меня можно нацепить доспехи воина, дать мне копье, меч и
шлем с плюмажем, но разве из этого выйдет толк? Что я буду
делать с мечом? Неужели он превратит меня в героя? Хорошо, если
я вообще смогу переставлять ноги в этом абсолютно неподходящем
для меня наряде.

Тенар пригубила вино.

- Словом, сбросила я доспехи, - закончила она, - и надела
свою собственную одежду.

- Что сказал Огион, когда ты решила уйти от него?

- А что обычно говорил Огион?

По губам Геда вновь скользнула грустная улыбка. Он
промолчал.

Тенар кивнула.

Выдержав паузу, она продолжила с большей теплотой в
голосе:

- Он принял меня, потому что меня привел к нему ты. После
тебя он не хотел брать новых учеников и уж никогда не взял бы
девушку, если бы ты его об этом не попросил. Но он полюбил
меня. Он оказал мне честь. И я тоже любила и уважала его. Но
Огион не мог дать мне того, к чему я стремилась, а я не могла
принять то, что он стремился мне дать, и он это знал. Но когда
за день до смерти он увидел Ферру, его реакция была совершенно
иной. Как говорите вы с Мосс, Сила узнает другую Силу. Не знаю,
что Огион разглядел в ней, но он сказал:

"Учи ее!" И еще добавил...

Гед ждал.

- Он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75