— Профессор, дорогой… Это случайно… Двинулся неловко и от боли…
— Ладно, ладно, посмотрим, как вы себя поведёте, когда…
— Она придёт?!
— Да уж непременно! Я же сказал: от ваших «родственников» отбоя нет.
Главный врач встал. Стерильно-крахмальный, с морщинками у глаз и желтоватым цветом лица, с табачным налётом в седеющих усах. Жос задержал его:
— Но вы не ответили мне, профессор…
— Гм… могу сказать пока одно: радуйтесь вместе с нами!
К четырём часам солнце, будто специально подгадав, кинуло косые лучи из-под туч в окно палаты, золотисто осветив белую дверь. Жос задумал, что Надя появится вскоре после четырех, и все смотрел на дверь, а когда обе её половинки озарились солнцем, его даже в жар бросило от сладкого предчувствия, что Надя вот уже здесь где-то, совсем близко. Ему представилось, как Надя входит в вестибюль… Подходит к гардеробщице, называет себя, женщина ей выдаёт белый халат… Завязывая поясок на ходу, Надя поднимается торопливо по ступеням лестницы… Идёт по коридору… Подходит… Открывает дверь… И тут он чуть не закричал: дверь открылась, и появилась Надя!.. Озарённая солнцем, с букетиком роз…
Как ни ждал он, такое сказочное появление буквально ошеломило его. Он захлопал глазами, в висках застучали молоточки. Сестра, увидев, как изменился он в лице, потянулась к его руке. Жос прошептал умоляюще:
— Только не надо колоть! Я сейчас, я сейчас справлюсь… Сейчас, сейчас…
Надя наклонилась, взволнованная, тщетно пряча в глазах страх и боль за него. Поцеловала.
Сестра тихо вышла.
— Если б ты знала, что сейчас со мной было…
— Да что же такое? — испугалась она.
— Чуть опять не потерял сознание, увидев тебя! — прошептал он, вкладывая в эти слова всю свою нежность.
— Да ведь ты ждал меня?!
— Более того, внушил себе: «Вот ты открываешь Дверь!» И в этот миг ты вошла, будто возникнув из солнечных лучей; меня чуть кондратий не хватил! — Он не отрывал от неё восторженных глаз.
— Ты меня пугаешь, милый… Я и сама чуть не Умерла со страха, когда ты вдруг потерял сознание…
— Прости меня. Я заставил тебя страдать!
— О чём ты говоришь?.. Это ли страдания в сравнении с твоими?..
Надя отвела глаза. Он догадался, что она подумала о том, что ему ещё предстоит. Захотелось её утешить:
— Поцелуй меня. Клянусь, мне сегодня лучше.
Надя наклонилась над ним, и он, почувствовав на своих щеках её слезы, поспешил сказать почти весело:
— Ты принесла мне розы!.. Спасибо, девочка! Спасибо, родная!..
— Совсем как те, что ты мне приносил, когда я болела. У меня тогда сразу пошло дело на поправку, помнишь?
— Эти лучше!
— Тем скорее ты будешь поправляться! — встрепенулась она. — Позволь, я поставлю их в бутылку из-под молока.
Надя подошла к раковине налить воды, и он залюбовался её движениями.
Как же было ему не помнить? Он все прекрасно помнил.
Надя вдруг совершенно просветлела:
— Но, кроме исключительного врачебного отношения, ведь ещё и ты навещал меня, и у моей койки в такой же бутылке ежедневно появлялись свежие розы… А на столе в центре палаты красовались те, что ты принёс накануне: они уже принадлежали всем женщинам палаты.
А потом, в один особенно памятный день, — Надя, прильнув, тихонько рассмеялась, — я попросила маму: «Принеси мне, пожалуйста, маленькое зеркальце и ту, заветную коробочку „Фиджи“…
Вошёл доктор. Внимательно глядя на Жоса, спросил Надю:
— Вы не утомили больного?
Жос заторопился:
— Что вы, доктор! Ещё немного Наденька побудет — и я пойду в пляс!
— Уж будто, — не улыбнувшись, врач взял его руку. — Тогда примите, пожалуйста, небольшую делегацию от многих желающих вас навестить… Только чур: почувствуете себя худо — сразу дайте мне знать. — Врач записал что-то в блокнот.
— Я побуду в коридоре, — сказала Надя, двинувшись к двери.
— Ты ведь вернёшься, правда? — умоляюще глядел на неё Жос.
— Непременно, милый!.. Только бы мне разрешили подольше побыть возле тебя. — Она сделала ободряющий знак рукой и вышла.
— Какая удивительная девочка! — проговорил доктор, вставая. — Итак, не утомляйтесь.
В этот момент в проёме двери показался начальник института Стужев, за ним секретарь парткома Лавров.
— Можно к вам, Георгий Васильевич? — Стужев, старательно пряча беспокойство за теплотой глаз, всматривался в лицо Тамарина. Жос поприветствовал слабой рукой, приглашая:
— Пожалуйста, Валентин Сергеевич!.. Пётр Андреевич! Проходите, присаживайтесь…
Здороваясь, Стужев и Лавров все ещё пытливо и обеспокоенно вглядывались в Жоса, будто не вполне узнавая его.
— Верно, Валентин Сергеевич, я уж больно плох на вид? — попробовал улыбнуться Жос.
— Напротив! Нахожу вас молодцом… Очевидно, и Пётр Андреевич разделит это мнение? — Стужев взглянул на Лаврова. Тот заулыбался широко и бесхитростно:
— Да ведь что сказать?.. Выглядишь ты, Георгий Васильевич, конечно, похуже, чем мы привыкли тебя видеть… Но если тебя побрить, стащить с головы бинты — уверен: опять станешь первым парнем на нашем большаке!
Стужев и Лавров рассмеялись, видя, что им удалось ободрить Тамарина. Жос не сводил с них глаз.
— Я думаю, Валентин Сергеевич, — Лавров посмотрел выразительно на Стужева, — мы можем заверить Георгия Васильевича, что будем всячески помогать врачам в их стараниях вернуть его как можно скорее в строй!..
— Вне всякого сомнения!.. С главным врачом у нас установилась непосредственная связь.
Жос уважительно относился к начальнику института. Сам Стужев в своё время принимал его на работу. И потом, хотя и трудились они, как говорится, «на разных уровнях», между ними никогда не пробегала чёрная кошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133