Судья медленно прочитал вслух первое четверостишие Как бурная, неугомонная рекаНесет горсть хрупких лепестковВ стремительном потоке,Так быстро мчатся прочь и дни, и ночи… Затем второе: Так пусть плывут, не тронь тех лепестков —Они умрут в руке твоей, хотя и нежной,Погубишь этот знак мечтыДля двух других сердец влюбленных. По старому обычаю, принятому в поэтической среде, мужчина писал первые строки, а женщина продолжала стихотворение таким образом, чтобы оно получилось цельным. Стихотворение, где упоминались опавшие лепестки и недолговечность земных радостен, явно намекало на запретную связь. Нищий описывал возлюбленного госпожи Тэн как хорошо одетого молодого человека с красными пятнами на щеках, но пятна эти появились не от чрезмерного увлечения вином, как подумал попрошайка, а свидетельствовали о долгой и мучительной болезни легких, которая и сгубила Лен Тэ. Склонность же молодого художника к изображению цветов лотоса стала дополнительным подтверждением догадки.— Это стихотворение, видимо, написала госпожа Тэн и ее друг, — сказал судья Гвоздике.— Я не совсем поняла, о чем оно, — ответила девушка, — но, по-моему, звучит очень грустно. А ты знаешь почерк ее любовника?— Думаю, да, но даже если я угадал верно, это не поможет нам найти убийцу госпожи Тэн. Молодой человек, написавший первые строчки, умер. — Судья немного поразмыслил. — Тебе бы лучше спуститься вниз и попробовать получить от хозяйки подробное описание этой пары.— По-моему, ты только и думаешь, как бы поскорее от меня избавиться, — рассердилась девушка. — Мог бы хоть еще немного потерпеть мое общество — нам ведь как-никак полагается изображать любовников.— Прости, — виновато пробормотал судья Ди. Он не ожидал, что девушка окажется такой чувствительной и потом, она совершенно была права. — Никак не могу отделаться от невеселых мыслей, — поспешно добавил он, — но мне очень приятно с тобой. Может, стоит принести сюда этот поднос с чаем? Тогда мы сможем немного поесть, выпить и поболтать.Гвоздика молча встала с ложа и тут же вернулась с подносом; поставив его на тюфяк, она неспешно наполнила чашки чаем и вдруг спросила:— Ну что, небось доволен, снова оказавшись в настоящей постели, как дома?— Что ты сказала? — встревожено воскликнул судья. — Дома? Ты ведь прекрасно знаешь, что у таких, как я, никакого дома не бывает!— Да перестань ты городить чепуху! — с досадой отмахнулась Гвоздика. — Ты, конечно, здорово играешь свою роль и можешь не бояться, что Тунлин и его люди тебя раскусят, но не пытайся провести опытную женщину, особенно в постели!— Что ты имеешь в виду? — удивился судья. Он был изрядно обеспокоен.Наклонившись, Гвоздика распахнула его рубашку и, потрогав плечо, презрительно сморщила носик.— Посмотри, какая гладкая кожа! Ежедневное купание, дорогие притирания… И ты хочешь, чтобы я поверила, будто твои волосы так блестят от дождя и ветра? Да, ты силен, но кожа твоя бела и без единого шрама. Эти мышцы ты нарастил, занимаясь борьбой и сражаясь на мечах с другими молодыми господами! А как небрежно ты обращаешься со мной? Ты, конечно, можешь считать, что я стою не дорого, но, позволь тебе заметить, ни один настоящий разбойник с большой дороги или какой-нибудь бродяга не сидел бы рядом со мной на кровати, спокойно попивая чай! Этим людям лишь в редчайших случаях выпадает возможность побыть с такой женщиной, как я. Даже будь у них очень серьезное дело, любой сгреб бы меня в охапку, как только я сняла штаны, а все остальное отложил на потом! Никто не позволил бы себе так пренебрегать мною, как ты, — ведь дома наверняка сидят четыре или пять послушных жен и наложниц, готовых ухаживать за тобой день и ночь, и спины их умащены благовониями, а не покрыты шрамами! Не знаю, кто ты и что ты, — мне на это плевать, но я не желаю, чтобы ты оскорблял меня своим надменным видом!Судью Ди поразил этот внезапный всплеск негодования. Он даже не знал, что ответить, а девушка с горечью продолжала:— Если ты не один из нас, зачем тогда явился подглядывать за нами? Зачем выведываешь тайны Тунлина — прекрасного человека, который полностью тебе доверяет? Чтобы потом шутить и смеяться над нами со своими людьми, да?Слезы гнева выступили на ее глазах.— Ты права, — спокойно ответил судья. — Я действительно играю роль, но, поверь мне, не для глупой похвальбы. Я чиновник, и мне поручено расследовать тяжкое преступление. Вы с Тунлином, сами того не подозревая, оказываете мне ту помощь, на которую я надеялся, взяв на себя эту роль. Ну а насчет того, что я — не один из вас, ты глубоко заблуждаешься. Я поклялся служить государству и народу, а это значит, служить старшей жене правителя уезда и тебе, государственному советнику и твоему Тунлину. Мы, ханьцы, — великий народ и принадлежим друг другу, Гвоздика. В этом — наша непреходящая слава, и именно это отличает нас, культурных людей Срединного государства, от грубых, неотесанных варваров остального мира, что ненавидят и пожирают друг друга, как звери. Теперь тебе ясно?Немного успокоившись, девушка кивнула и вытерла лицо рукавом.— И вот еще что, — добавил судья Ди. — Позволь тебя заверить, что ты — очень привлекательная женщина. У тебя красивое лицо и великолепная фигура. Не будь у меня сейчас столько неотложных дел, я почел бы зачесть оказать тебе должное внимание!— Может быть, это и неправда, — мягко улыбнулась Гвоздика, — но все равно звучит красиво. Но у тебя усталый вид. Ложись, а я буду обмахивать тебя веером.Ди вытянулся на мягком тюфяке. Девушка сбросила одежду, взяла пальмовый лист, висевший в углу, и принялась обмахивать им судью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49