тахикардии, повышении кровяного давления, треморе и головных болях. Уже через несколько минут она почувствовала эти симптомы, причем все вместе. Сердце колотилось, каждый удар отдавался во всем теле, как будто вместо сердца в груди работал отбойный молоток или мощный насос. Окружающие предметы дрожали в ритм его участившимся ударам. Стала подпрыгивать кровать, руки дрожали так, что едва удавалось удержать стакан воды. Казалось, голова сейчас лопнет.Беатриче старалась объяснить эти явления побочным действием препарата, регулирующего схватки, уговаривала себя, что скоро привыкнет к нему, адаптируется. Она не могла найти более подходящего объяснения провалу в памяти, чем амнезия. Надо обязательно предупредить врачей. Однако не хватает еще попасть в психиатрическое отделение… Другой вариант при всем его мистицизме ближе к правде: возможно, появление камня в кармане брюк – его новая проделка? Не собирается ли он совершить с ней еще одну авантюру?.. Держа камень в дрожащих руках, она со страхом в него всматривалась. В неоновом свете лампы, висевшей над ее головой, сапфир сверкал и искрился голубым светом, отражаясь прыгающими точками на стенах палаты. Он был прекрасен, просто великолепен. Беатриче зажала его в руке. Ощущение от этого прикосновения удивительно приятное и успокаивающее. Почему она раньше так боялась его? Ведь он не сделал ей ничего дурного, наоборот. В теперешней ситуации он действует на нее сильнее, чем все заверения доктора Вагнера, что она находится под постоянным наблюдением и каждые пятнадцать минут ее будет навещать врач или медсестра.Она разжала пальцы: лучась и сверкая, камень лежит на ладони. Невидимая рука зажгла внутри него свет. Он похож на глаз, который смотрит спокойным, дружественным взором. Если верить старинной легенде, это осколок глаза Фатимы, любимой дочери пророка Магомета. Она принесла в жертву свой глаз ради того, чтобы примирить поссорившихся сыновей Аллаха.В изнеможении Беатриче откинулась назад. Кровать трясется, как велосипед на булыжной мостовой. Удары сердца отдаются в ушах и голове. Череп раздулся, как воздушный шар, в который закачали столько воздуха, что он вот-вот разорвется.А потом началось невообразимое… Все вокруг закрутилось, закружилось. Блокиратор, тумбочка, стены и дверь вращались все быстрее, будто Беатриче была не в больничной палате, а на карусели.Вот оно, и вправду началось… К своему удивлению, она поняла, хотя и убеждала себя не верить в таинственную силу камня: Бухарой все не кончится. Но что сейчас камень затевает с ней?.. Снова перенесет ее в другое время? Если да, какой маршрут уготован ей на сей раз?Да, опять предстоит необычайное путешествие. И она прикусила губы, чтобы не рассмеяться: уж слишком обыденна ее жизнь. А может, все-таки нужен психиатр?..Комната кружится все быстрее… И вот уже все предметы, потеряв очертания, слились в один клубок. Вдруг в центре завихрения образовалась зияющая черная дыра…Все-таки это случилось! Покорившись судьбе, Беатриче сомкнула веки. В этот момент она знала, что не сошла с ума, все происходит наяву. Куда бы ни привел ее камень Фатимы, он не причинит ей вреда.Беатриче чувствовала: мощная невидимая сила поднимает ее с постели, заставляет кружиться вокруг собственной оси… Ее замутило, и, не успев осмыслить происходящее и даже испугаться, она потеряла сознание. III Маффео Поло сидел верхом на лошади и рассеянно всматривался вдаль. В этот день охота по необъяснимым причинам не доставила ему никакого удовольствия. Поскольку ничего другого не приходило в голову, он объяснил это присутствием своего брата Никколо – тот вместе с Джинкимом сопровождал его сегодня. Это бывало нечасто: у брата слишком много важных дел, и на такую «праздную вещь», как он всегда называл охоту, не оставалось времени.Но при чем тут Никколо, если орлица, сидящая на плече Маффео, сегодня такая тяжелая, словно вылита из свинца? А может, дело в том, что день выдался особенно холодный. Близится зима, высокая степная трава, подернутая серебристым инеем, хрустит под копытами лошадей. Над безлесной степью веет ледяной ветер – несмотря на ослепительно синее небо, у него привкус снега – и тысячами острых иголочек впивается в кожу.В глубине души Маффео понимал, что Никколо тут ни при чем. Не Никколо причина его тоски и неудовлетворенности и не холод. Просто он боится смотреть правде в глаза – любой правде.– Чего ты ждешь, Маффео? – крикнул Джинким, отвлекая его от мрачных мыслей, и рассмеялся.Улыбка расплылась во все лицо монгола. Казалось, он не замечал дурного настроения товарища по охоте.– Если ты сейчас не прогонишь свои мысли, твоей орлице не достанется добычи.Маффео поднял голову, прикрывая рукой глаза, чтобы не слепило солнце. Но птицы, которую недавно Джинким выпустил в небо, он не увидел. Неужто она набрала такую высоту? А может быть, дело в зрении – он стал плохо видеть?Маффео вздохнул. Как хорошо было бы сейчас неспешно скакать по холмам, дышать зимним воздухом, напоенным запахами высоких трав, а не мчаться в головокружительном темпе за беркугом и его добычей! Но признаться в этом Джинкиму он не мог – тот бы его не понял. Как ему понять! Монгол в полном расцвете сил, жизнь бьет в нем ключом. Он любит охоту с беркутом и стремительный бег лошади по бескрайним монгольским степям. Пока что ему неведома разрушительная сила старости; он не стремится к покою и теплу согревающего огня. Маффео поежился: тоска его обрела наконец свое презренное и роковое имя – старость.– Джинким прав, – высказался Никколо.У брата голова занята только ценами на зерно и поиском выгодных торговых путей, и все же охота, кажется, доставляет ему большее удовольствие, чем Маффео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101