Беатриче почувствовала, что за словами вежливости скрывается любопытство.– Но прежде позвольте представить вам наших уважаемых и благородных целителей.Ли Мубай провел Беатриче и Джинкима мимо выстроившихся в ряд врачей, поочередно называя их имена. Для нее все они на одно лицо, а имена… не запомнила бы, даже если бы заучивала несколько лет.В голове вертелись обрывки китайских слов. Только одно имя врезалось в память, вероятно, самое важное, – Ло Ханчен. Он кто-то вроде главного врача больницы. Пожилой человек, лет около семидесяти, с седой свисающей на грудь бородой так худ, что реденькие торчащие из подбородка волоски напоминали паутинку.Кто остальные – сыновья, племянники или просто целители-коллеги, – она не поняла.– Что ж, давайте осмотрим первого больного, – предложил Ли Мубай.В его приветливости больше сдержанности, чем доброжелательства. Он подвел Беатриче к топчану в начале ряда. Пожилой, исхудавший до костей человек, кроме учащенного дыхания и легкого подрагивания век, не подавал никаких признаков жизни.– Что скажешь?Беатриче почувствовала, как на нее уставилась дюжина пар глаз – любопытствующих, скептических, недружелюбных.Явно ждут, что сейчас она – варвар в женском обличье, посмевший переступить порог зала Утренней зари, – с треском опозорится.«Только не допусти ошибки! – говорила она себе. – Это экзамен не только для тебя, но и для всей современной медицины и западно-европейской цивилизации».– С каких признаков началась болезнь? – задала она вопрос, стараясь унять дрожь в голосе.Вообще-то она ненавидела экзамены, пожалуй, даже больше, чем пауков.Ли Мубай слегка наклонил голову.– Если ты хочешь знать, я расскажу.Беатриче пыталась понять, почему китайские врачи не опрашивают больного перед осмотром. Может быть, считают это лишним?– Все началось летом, – продолжал Ли Мутбай. – Он перестал принимать пищу, каждый кусок выходил обратно.– Была ли слизь или кровь? – спросила она и сразу прикусила губу: почему не дослушала до конца? Такие вот ошибки непростительны!– Хороший вопрос, – ответил Ли Мубай; если ему и не понравилось, что его перебивают, то вида он не подал, на лице нарисовалась улыбка, как у статуи Будды. – Они наблюдались позже. А вначале…В этот момент снова появился китайский мальчик – слуга.– Простите, что потревожил вас, – низко поклонился он Ли-Мубаю и другим лекарям. – В саду ждет человек. Он просит нижайшего разрешения поговорить с мудрым Ли Мубаем.Маленький монах, снова опустив голову, сдержанно ответил:– Передай ему, что я подойду, как только освобожусь. Пусть он немного потерпит.– Простите, господин, но он говорит, что это дело величайшей важности и он не может ждать. – Мальчик переминался с ноги на ногу. – Он просит тысячу раз извинить его и просит также о возможности немедленно поговорить с вами.Ли Мубай наморщил лоб:– Что же, придется выйти к нему.Бросив на Беатриче взгляд как бы в знак того, что тоже просит его извинить, он поспешил к выходу.Беатриче с тоской смотрела ему вслед – у нее возникло чувство, что с его уходом исчезнут последние следы доброжелательства. Однако она и не представляла, какой пыткой окажутся для нее ближайшие три часа.Беатриче надеялась, что кто-нибудь из врачей продолжит рассказ, начатый Ли Мубаем. Проходили минуты, но в зале стояла долгая мучительная тишина: никто не проронил ни слова. На Беатриче по-прежнему устремлены неподвижные взгляды, и от них, ей казалось, исходит какая-то леденящая сила, сковывающая рассудок. Может быть, у китайских врачей не принято опрашивать больных? Чтобы разрядить тягостную атмосферу, она опустилась на колени перед стариком и взяла его руку: холодную, влажную и безжизненную.– Добрый день, меня зовут Беатриче. Где у вас болит? – с трудом выдавила она несколько известных ей монгольских слов.Может быть, старик китаец и не понимает по-монгольски? Или болезнь зашла так далеко, что он ничего не соображает, находясь уже в коме? Пульс на тонком запястье почти не прослушивается… Беатриче откинула простыню: кожа и кости, только живот взбух, как воздушный шар. Она еле-еле дотронулась до него, но старик взвыл от боли. Живот твердый, как доска.Возможно, это напряжение – защитная реакция организма. Она перебирала варианты диагнозов при таких симптомах. В хирургии брюшной полости почти все болезни, начиная с аппендицита и кончая раком, в конечной стадии имеют сходные признаки. В своей гамбургской клинике она прежде всего сделала бы развернутый анализ крови, УЗИ брюшной полости и рентгеноскопию – тогда спустя короткое время поставила бы точный диагноз и провела операцию. Правда, она сомневалась, что даже в условиях современной хирургической клиники с интенсивной терапией спасла бы больного в таком состоянии. Самое лучшее – дать старику спокойно умереть, в крайнем случае снять боли, например, с помощью опия.Китайцы ждали, что она скажет. Не ударить бы лицом в грязь, поставить хотя бы предварительный диагноз… Она ощупывала пальцами живот, пытаясь определить, воздух там или жидкость.Больной вскрикнул и скорчился от боли. Оттолкнул вдруг ее руку, изо всех сил пытаясь подняться, и что-то выкрикнул ей в лицо. Беатриче в ужасе отшатнулась. Китайские коллеги как один наморщили лбы.– Ну? – В глазах Ло Ханчена Беатриче прочла скрытое злорадство. – Что скажешь?На языке вертелся ответ, но она взяла себя в руки, чтобы не осложнять ситуацию.– Здесь может быть несколько причин. Чтобы правильнее понять, – надо больше узнать о больном. – И снова взглянула на старика: лежит теперь на боку и тихо стонет. – Он скоро умрет.– Неужели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101