Батшеба тут же подскочила.– Я вовсе не ребенок и не хочу отдыхать!– Зато я хочу, – серьезно заявил Бенедикт и преспокойно улегся рядом.– Ну и пожалуйста, – заключила она. Попыталась было выскользнуть из постели, однако сильная рука тут же схватила за талию и вернула на место. – Нам нельзя спать в одной кровати, – предупредила Батшеба. – Это добром не кончится.– Знаю, – отозвался Бенедикт и быстрым ловким движением положил ее на себя.Батшеба так старалась вести себя ответственно, обдумывать слова и поступки.И вот стоило ему лишь позвать – властно, по-хозяйски, – и вся линия обороны мгновенно рассыпалась.– Это нечестно, – прошептала она и опустила голову. Губы оказались возле его губ.– Совершенно верно.Губы встретились и сомкнулись. Она снова стала юной, а кровь помчалась по венам горячим потоком. Они целовались самозабвенно и бесстрашно, и Батшеба отчаянно нырнула головой вниз – в бездонный омут чистого первозданного наслаждения: его вкус, его прикосновения, его запах – ощущение большого, сильного и прекрасного мужского тела.Теплые нежные руки двигались по ее телу, и тело безвольно, беспомощно отвечало на призыв. Руки… прикосновения… Казалось, стоит ему прикоснуться, и она тут же умрет. А теперь хотелось раствориться в этом прикосновении и в переполнявшей душу радости, в звенящем потоке чувств.Ослеплена. Влюблена до безумия. Обращена в рабство.Ну и что? Какое это имеет значение?Он опять принадлежал ей, пусть всего лишь на несколько коротких мгновений. Она прервала поцелуй, села, взяла его руки в свои и провела ими по животу, к груди. Крепко прижала и, выгнувшись, застыла в безмятежном, бездумном счастье.– О Боже, – пророкотал он. – О Господи! Ты убьешь меня, Батшеба!Он притянул ее к себе и снова принялся жадно целовать. Сначала в губы, потом в шею. Ей не терпелось ощутить его существо в глубине собственного тела, однако прежде чем она успела дотянуться, он перевернул ее и оказался сверху. Сжал ее ладони и удержал их на постели по обе стороны головы. Пристально посмотрел в глаза и едва заметно, загадочно улыбнулся.– А теперь позволь слегка убить тебя.Склонился и покрыл поцелуями плечо и руку – проложил дорожку к ладони, которую продолжал удерживать на постели. Лизнул запястье – так неожиданно, что острое ощущение заставило ее вздрогнуть от молнии непреодолимого желания. Она беспомощно дернулась, сраженная вожделением.Сладкая пытка. Восхитительное мучение.Он принялся точно так же испытывать другую сторону тела, а потом медленно направился вниз. Она погрузилась в чувства, в восторженные ощущения, странные и чудесные. Каждая ласка, каждое прикосновение губ, языка и рук отзывались горячими молниями в тайных глубинах тела, в обители наслаждения.Он наконец-то отпустил ее руки, словно разрешая схватиться за подушку, чтобы утопить в ней восторженно-беспомощные стоны и крики.И вот наконец в то самое мгновение, когда она едва удерживалась на поверхности сознания, опасаясь, что вот-вот взорвется и разлетится на мелкие кусочки, он снова поднялся.Наконец-то, наконец-то, наконец-то.– Да, – выдохнула она, почувствовав, как он входит все глубже и глубже, и еще несколько раз повторила это самое «да». Ведь она родилась и жила лишь для этого: чтобы обладать им и отдавать ему себя. Безоговорочно и безусловно. Отвергая здравый смысл и самообладание. Только это: быть вместе, стать единым целым, полностью подчиниться страсти.«Да, да, да. Хочу тебя. Хочу, хочу…» И вот наконец настал последний, дикий взрыв, сияющий экстаз.«Да, да, да… люблю тебя!» Глава 12 Бенедикт проснулся, погруженный в аромат прекрасного женского тела. Батшеба лежала рядом, свернувшись калачиком и крепко прижавшись к нему. Бенедикт завладел безупречной грудью. Потом спрятал лицо в нежном изгибе шеи.Вел себя бесстыдно, порочно и эгоистично.Над их головами сгущались грозовые облака.Следовало ожидать неминуемого скандала, скандала десятилетия.Ну и пусть.Наказание неизбежно. Обоим придется сполна заплатить за грехопадение.Так что сдерживаться уже незачем.Она пошевелилась, тоже медленно выплывая из мутной заводи сна.– Ратборн? – Голос прозвучал чуть слышно.– Да, это я. У тебя на груди. Не дергайся, пожалуйста, мне так очень удобно.– Наверное, уже полдень.– Неужели?– До каких пор ты намерен делать вид, что все в порядке и мы не катимся прямиком в пропасть?– Все в полном беспорядке. Пропасть близко. Так что имеет смысл получить наслаждение и не потерять последние моменты жизни. Знаешь, как сказал замечательный поэт Эндрю Марвелл? Вижу отсветы зарницы,Слышу оклик за спиною.На крылатой колесницеВремя гонится за мною. Так что давай ловить отпущенные вечностью мгновения.– По-моему, мы именно этим и занимались, – возразила Батшеба. – Сомневаюсь, что можно поймать больше, чем удалось нам.– Разве художница может обладать столь ограниченным воображением? – удивился Бенедикт.– Не забывай, что я не только художница, но прежде всего мать. А потому, едва проснувшись, снова начала беспокоиться о судьбе Оливии и лорда Лайла.Да, действительно, пришла пора спуститься с небес на землю.Он не пытался протестовать, когда она выскользнула из объятий и села в постели. Тем более что теперь появилась возможность созерцать прекрасное обнаженное тело. После того как они в первый раз уступили голосу страсти, она вовсе не проявляла ложной скромности и не пыталась прикрыться – вплоть до появления Томаса.Бенедикт улыбнулся.– Наверное, считаешь меня глупой сладострастной бабенкой? – грустно спросила Батшеба.– Просто вспомнил, как, едва услышав стук в дверь, ты проворно юркнула за занавеску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101