Окружающим не пришлось ни удивляться, ни волноваться.Бенедикт рассуждал о нынешнем поведении Дариуса и о его туманном будущем, когда в камине неожиданно громко щелкнуло и рассыпалось веером искр полено. Звук и яркая вспышка вернули к действительности, и Ратборн спросил себя, не слишком ли он разговорился.– Ты очень хорошо слушаешь, – начал было он, но замолчал и взглянул на Батшебу. Она поставила локоть на ручку кресла и положила голову на руку. Глаза оказались закрытыми, а дыхание стало спокойным и равномерным.Ратборн грустно улыбнулся. Он, разумеется, собирался уложить ее в постель, но несколько иначе.Встал и подошел к спящей красавице. Бережно поднял. Донес до кровати и так же бережно опустил. Снял туфли и заботливо накрыл одеялом. Она даже не шевельнулась.Бедняжка смертельно устала, подумал он. Устала смотреть, ждать и волноваться; переживать за все и за всех, включая и его самого. За него особенно.Он наклонился и нежно прикоснулся губами к ее лбу.– Не беспокойся за меня, милая, – тихо прошептал он. – Непременно справлюсь. Все будет хорошо.
Ее разбудила тишина: дождь наконец перестал выбивать свою однообразную дробь. А может быть, разбудил свет. Но не свет дня, а призрачное серебряное сияние. Небо прояснилось, и она оказалась в лунном озере.Батшеба вытянула руку. Впрочем, можно было и не проверять: и без того ясно, что его рядом нет. Нет тепла. Она вздрогнула, хотя и не от холода. Такое отчаянное одиночество не наваливалось с тех самых безысходных месяцев – первых после смерти Джека.– Черт возьми, Джек, – прошептала она, – ты бы лучше не насмехался. Неужели моя глупость способна развеселить? Второй раз совершаю одну и ту же ошибку…В соседней комнате раздался какой-то звук. Батшеба села в постели.Послышались осторожные шаги.– Кто там? – спросила она.– Толпа пьяных солдат, – пророкотал знакомый голос. – Воры и бандиты. Вампиры и гоблины.В проеме двери показалась высокая темная фигура.– А может быть, всего-навсего я – топаю, как слон, а воображаю, что ступаю легко и неслышно.– Ты ходил во сне? – поинтересовалась Батшеба.– Думаю, что не во сне, а… наяву.– Просил меня не нервничать и не волноваться. А сам нервничаешь?– Если хочешь сказать, что я шагал из угла в угол, то этого не было. Не имею привычки мерить шагами комнату. Так делают звери в клетке, а джентльмены, как правило, спокойно стоят или сидят.– И все же тебе не спится, – заметила она.– Пытался придумать, что делать с Перегрином – вернее, с его родителями.Ратборн сложил руки на труди и прислонился к дверному косяку. Поза так напоминала ту, в Египетском зале, когда она впервые его увидела, что вновь сорвалось дыхание.– Совсем забыла, – отозвалась она. – Вариант с дочерью бродячего торговца уже не пройдет.– Вот как раз решаю, не устроить ли Атертонам бурную сцену, – поделился сомнениями Бенедикт. – Можно перевернуть пару-тройку столов. Полезно также начать бегать по комнате, потрясать кулаками и рвать на себе волосы – прежде чем они успеют изобразить очередную истерику.– Ты очень любишь мальчика, – сказала Батшеба.– Конечно, люблю. Иначе с какой стати возился бы с ним?Ратборну нужны дети, подумала она. Из него получится прекрасный отец.Она не могла подарить детей. Стареющая любовница. И это вместо молодой жены, способной наполнить дом детскими голосами.– Если хочешь, завтра, пока будем ждать наших бродяг, я сочиню для тебя сценарий душераздирающей сцены.– Вообще-то завтра уже настало, – заметил Ратборн. – Когда я в последний раз смотрел на карманные часы, был час ночи, а после этого прошло немало времени.– Значит, тебе давно пора в постель.– Понятно. Тебя разбудило одиночество? Отчаянная тоска по моему присутствию?– Я бы не стала называть это отчаянной тоской, – отозвалась Батшеба. – Скорее, смутное ощущение отсутствия.– Огонь догорел, и постель холодна.– Тогда понятно, в чем дело. Действительно не жарко. Ну что ж, ты большой и теплый. Вполне способен помочь.Бенедикт рассмеялся.Ах, как же ей будет не хватать этого низкого бархатного смеха.– Ратборн, – поторопила она, – у нас совсем мало времени, а ты тратишь его даром.Он вошел в комнату и направился к кровати, на ходу срывая одежду. Через несколько мгновений в лунном свете сверкало обнаженное мускулистое тело.А уже в следующий момент он откинул одеяло и с той же яростной ловкостью принялся раздевать ее.Она думала, что все случится стремительно и отчаянно, в одном последнем порыве безумия.Но как только она тоже оказалась обнаженной, он лег рядом на бок и повернул ее лицом к себе. Коснулся головы, а потом нежно провел руками по лицу и шее. Спустился ниже – к груди, талии, животу. Сильные нежные пальцы погладили колени и не спеша тронулись в обратный путь, все выше и выше, словно гипнотизируя волшебным прикосновением и в то же время пытаясь запомнить.Глаза Батшебы наполнились слезами, а ладонь коснулась густых спутанных волос, прошлась по контурам лица, ощутив мужественную определенность черт, скользнула к сильной шее и плечам. Рука своевольно продолжала путь по хорошо знакомому телу: мускулистый живот, узкие бедра. Она слегка улыбнулась, вспомнив недавнюю пьяную ночь, и по ответной улыбке поняла, что он тоже не забыл то сладкое безумие. Продолжила путешествие вдоль длинных ног – насколько доставала рука, а потом с сердечной болью отправилась в обратный путь.«Люблю тебя, люблю тебя, люблю…»Он привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй получился прохладным и в то же время сладким. Следующий оказался жарче и слаще. Температура заметно повышалась. Она переплела ноги с его ногами и прижалась еще крепче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101