Мир этот измеряется не только пространством, но и временем – историей многих поколений. Куда ни взглянешь, везде встречаешь дела рук предков.– Сегодня именно это и поразило меня больше всего, – призналась Батшеба. – Раньше огромные имения казались всего лишь памятниками, пусть и грандиозными. Еще ни разу не удавалось увидеть в них воплощение вечной жизни.– Это потому, что у тебя никогда не было возможности оказаться частью единого целого.– Но ведь Эдмунд Делюси был этой частью. И Джек тоже. – Батшеба покачала головой. – Я считала, что понимаю Эдмунда, потому что понимаю Джека. Каждому из них судьба уготовила роль младшего сына; оба жили в тени старших братьев. Каждый знал, что никогда не встанет у штурвала семейного корабля. И тот, и другой казались подвижными, беспокойными людьми, но в то же время недостаточно дисциплинированными для военной карьеры. А ведь именно в ней они могли бы совершить великие деяния и стать героями. Судьба распорядилась таким образом, что место подвигов заняли невероятные, неблаговидные поступки.– А теперь тебе трудно понять, как они могли принести в жертву все это. – Бенедикт кивнул в сторону окна, где за серой пеленой дождя простирались тысячи акров земли.– Даже не знаю, что и думать. – Батшеба подошла к камину и опустилась в кресло. На лице застыла искренняя тревога. – Если бы я выросла в подобном мире, неужели смогла бы обрести истинное счастье в двух убогих комнатках на задворках большого города? Или в постоянных переездах из одного места в другое, в непрестанных попытках скрыться от кредиторов?– По-моему, степень счастья могла бы зависеть от того, с кем пришлось бы делить эти комнаты или скрываться от долгов.Батшеба подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд.– Не смей так на меня смотреть.Бенедикт подошел и опустился перед ней на корточки.– Как? – Взял ее руку и крепко сжал теплыми ладонями.– Так, словно ты готов так жить… вместе со мной.– О нет, – возразил он. – Я бы так не смог. В характере начисто отсутствует набор необходимых качеств. Я всегда ощущал себя наследником. Меня готовили к большим делам, а не к лишениям. Учили не убегать, а твердо стоять на месте. Видишь ли, меня воспитывали для стабильности, потому что от старшего сына многое зависит и многие на него рассчитывают. – Он снова посмотрел в окно. – Поместье в Дербишире. Настоящее маленькое королевство. Сотни жизней – если не считать скот и прочую живность.Батшеба пристально, долго, без капли стеснения смотрела в задумчивое лицо. Этот человек ничего не скрывал. Да и сможет ли он вообще что-нибудь от нее скрыть, даже если захочет? И все же он понимал, что она ни за что не поверит тому, что увидит в его глазах.Да и с какой стати ей верить, если, он и сам себе едва верит?Наконец она отвела взгляд, с печальной улыбкой освободила руку из его ладоней и легко прикоснулась к щеке.– Нет, ты слишком умен и слишком исполнен чувства долга, чтобы превратить собственную жизнь в фаре и опозорить семью из-за женщины. Это одно из качеств, которые так мне импонируют. И все же ты вел себя куда менее благоразумно, чем хотелось бы.Он повернул голову и нежно поцеловал ладонь.– Учись считать. «Умный» и «исполненный чувства долга» – это не одно качество, а целых два. А теперь скажи, что еще тебе нравится?Она опустила руку на колени.– Ни за что не скажу. Список достоинств окажется слишком длинным, а я и так очень устала.Бенедикт с тревогой заглянул в милое лицо. Бледна. Была ли она такой бледной днем? А совсем недавно дрожала. Не заболела ли?– Я думал, ты славно выспалась прошлой ночью. Ведь меня рядом не было, так что никто не мешал.– Сам того не зная, ты незримо присутствовал. – Батшеба пожала плечами.– Ты волновалась обо мне! Сколько раз я уже говорил…– Пожалуйста, не повторяй. – Она резко поднялась и отошла. – Ты безупречен, и все же один аристократический недостаток у тебя есть. Не знаю, чем он объясняется. Может быть, возник оттого, что другие постоянно расчищали тебе путь. А может быть, всему виной стена между тобой и обычными, простыми людьми. Богатство и привилегии способны изолировать даже такого убежденного филантропа, как ты.– Знаю, – согласился Бенедикт. – Разве не об этом я говорил всего лишь несколько минут назад? Да, я не готов прожить обычную, простую жизнь, а тем более не в состоянии бедствовать и бродяжничать.– Но ты жестоко пострадаешь от собственного высокомерия! – с болью в голосе воскликнула Батшеба. – Тебе трудно это понять, а я не знаю, как объяснить, что тебя ждет; не знаю, как показать грозящие одиночество и унижение. И все же не хочу, чтобы страдания тебя коснулись. Не хочу, чтобы ты терпел лишения из-за… из-за меня.– Милая моя девочка. – Ратборн подошел и крепко обнял расстроенную Батшебу.– Ну вот, видишь, что творится? – пролепетала она дрожащим голосом. – Видишь, ты опустился до того, что жалеешь меня.– Возможно. Но только совсем чуть-чуть.– Мы с тобой непозволительно подходим друг другу, – огорченно заметила она. – Невероятно, но факт. И до добра он не доведет.– Согласен, – подтвердил Бенедикт. – Общение с тобой приносит мне не меньше удовольствия, чем… созерцание лица и фигуры. Неожиданный поворот событий, это уж точно.Она положила руку ему на грудь.– Я не настолько благородна, чтобы противостоять обаянию – особенно когда ты рядом, совсем близко. А противостоять следовало уже несколько недель назад, и я прекрасно это знала. Знала, что грядут неприятности. Но теперь уже поздно переживать. – Она подняла голову и взглянула ему в лицо блестящими от слез синими глазами. – Это я сказала себе прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101