Бенедикт услышал, как повернулся ключ.– Батшеба, – повторил он. Поднял было руку, чтобы постучать, но остановился.Сцены уместны в театре.Лорд Ратборн резко повернулся и решительно зашагал по коридору.
Увидев Батшебу, лорд Харгейт вежливо поднялся с кресла. Лицо не выражало ничего, кроме нейтральной любезности.Точно так же он смотрел на нее и за завтраком. А сейчас даже не поднял бровь, увидев, как она ворвалась в кабинет и заперла дверь на ключ.Батшеба поняла, от кого Ратборн унаследовал выдержку и непроницаемость. А также рост и осанку.Однако волосы лорда Харгейта были не черными, как у сына, а каштановыми с проседью. Глаза напоминали темный янтарь и казались почти неживыми – из-за полного отсутствия выражения.Граф показал на кресло.– Я бы предпочла стоять, милорд, – заговорила Батшеба. – То, что я хочу сказать, займет совсем немного времени. Вам стоит узнать, что во всем случившемся нет вины лорда Ратборна. Я намеренно перешла дорогу вашему сыну. И сделала все возможное, чтобы поработить его.Лорд Харгейт молчал. Лицо оставалось непроницаемым. Наверное, маска оказалась бы более выразительной.– У Ратборна не было выбора, – добавила Батшеба. – Я не оставила ему пути к отступлению.– Вот как? – наконец произнес лорд Харгейт. – Так что же, вы инсценировали исчезновение детей?Неожиданный вопрос застал Батшебу врасплох. Она так старательно репетировала краткую, но убедительную речь. Времени для этого было вполне достаточно. Но вот этот провокационный вопрос почему-то даже не пришел в голову. Волнение помешало выйти за рамки нескольких простых положений – самых очевидных. Казалось, будет достаточно предстать в том самом свете, в котором видело ее общество.Подтвердить предположение лорда Харгейта Батшеба не решилась. Такой ответ оказался бы чересчур дерзким даже для представительницы рода ужасныхДелюси.– Нет, путешествие они придумали сами. Но я воспользовалась их бегством для осуществления собственных далеко идущих планов.– И в чем же суть этих планов?– Найти богатого любовника.– На эту роль подходит немало мужчин. Почему же выбор пал именно на Бенедикта?– Потому что он был безупречен. Можно сказать, я бросила вызов вашему сыну. Ужасные Делюси предпочитают крупные ставки.– Слышал, – коротко согласился лорд Харгейт. – Больше того, по моим наблюдениям, выигрыш за вами. А потому вызывает немалое удивление тот факт, что неосторожным признанием вы сводите на нет все достигнутое.– На мой взгляд, объяснение очевидно, – заметила Батшеба. – Лорд Ратборн мне наскучил. Такое совершенство крайне утомительно. Я решила покинуть его сиятельство, но опасаюсь, что он начнет меня преследовать и окажется в нелепом положении.Неожиданно громкий стук заставил вздрогнуть.Лорд Харгейт невозмутимо повернулся и посмотрел в сторону окна. На фоне светлого прямоугольника возвышалась громоздкая темная фигура. Через пару секунд окно распахнулось, и в комнате появился лорд Ратборн собственной персоной. Аккуратно закрыл за собой створки необычного входа, стряхнул с костюма несколько прилипших листьев и наконец предстал перед отцом.– Прошу прощения, сэр, – спокойно произнес он. – Дело в том, что дверь кабинета почему-то не открывалась.– Миссис Уингейт заперла ее на ключ, – пояснил лорд Харгейт. – Она пришла, чтобы рассказать мне, что использовала тебя в корыстных целях, но потом устала от безупречности и решила освободиться. Однако опасается, что ты начнешь ее преследовать и тем самым поставишь себя в нелепое положение.– Боюсь, миссис Уингейт неудачно упала и повредила голову, – заметил Бенедикт. – Всего лишь десять минут назад я сам убеждал ее уехать. И даже заказал экипаж. Но она не хочет уезжать. Это к разговору о нелепом положении.– Я пришла к вашему отцу за деньгами, – пояснила Батшеба.Ратборн красноречиво взглянул на нее.– Батшеба! – коротко произнес он.– Чтобы уехать, мне, необходимо пятьдесят фунтов.На этот раз брови лорда Харгейта все-таки поднялись.– Всего лишь пятьдесят фунтов? – с искренним удивлением переспросил он. – Суммы отступных, как правило, оказываются куда более значительными. Вы твердо уверены, что имеете в виду не пятьсот фунтов?– Я бы, конечно, попросила пятьсот, если бы могла предположить, что у вас есть с собой такая сумма. Дело в том, что мне некогда ждать, пока вы получите деньги. У Оливии в голове бродит слишком много опасных идей. Насчет слуг, шелковых платьев, туфель, мягких пуховых перин и двух дюжин блюд к завтраку.– Ничего подобного, – возразил лорд Харгейт. – Оливию куда больше интересует лопата. Лорд Мандевилл собирается отвести ее и лорда Лайла к усыпальнице, чтобы начать поиски клада.– О нет! – Батшеба повернулась к Ратборну. – Что случилось с графом? Неужели он не понимает, что за человек моя дочь?– Девочке показалось, что лорд Мандевилл покусился на честь и достоинство ее отца, и она горячо и искренне встала на его защиту, – пояснил лорд Харгейт. – Столь непосредственная реакция глубоко тронула Мандевилла. По-моему, он намерен заступиться за нее перед непреклонными Фосбери.– Нет! – воскликнула Батшеба. – Ратборн, не позволяйте ему это делать! Уингейты отнимут у меня дочь, а кроме нее, у меня ничего нет!Голос осекся. Выдержка иссякла. Волнение и сердечная боль, которые Батшеба так долго и упорно подавляла, нахлынули мощной волной, и по щекам потекли непрошеные слезы.Ратборн подошел и нежно обнял ее.– Не плачь. Они не заберут Оливию, и она вовсе не единственное, что у тебя есть. У тебя есть еще и я.– Не говори глупостей, – пробормотала Батшеба сквозь слезы. – Ты мне не нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101