Альмендра вздрогнула, окончательно придя в себя. Это известие оживило ее. Он отыскал, где она живет, пришел! Теперь можно не сомневаться, он ее любит!
В эту минуту раздался звонок. Альмендра испугалась. Она знала, кто обычно приходил к ней в эти часы, но сегодня вдруг подумала, не незнакомец ли это?
Дверь отворилась — на пороге стоял маркиз.
Он приехал везти ее в оперу, но тотчас понял, что его не ждали. Альмендра была не готова и не спешила встретить его.
Горацио, однако, не хотел обращать на это внимания; он боялся признаться себе самому в своих опасениях, потому что слишком сильно любил молодую женщину. Маркиз был славный, красивый молодой офицер, он мог надеяться быть любимым.
— Я приехал за тобой, Альмендра, — сказал Горацио, подходя к пей, — ты, кажется, не ждала меня?
— Останемся, мне не хочется ехать сегодня.
— Какая ты бледная, что с тобой?
— Не спрашивай! — прошептала она.
— Полно, поедем! Я сам надену тебе новые драгоценности, позволь мне сделать это!
— Нет, не украшай меня ничем!
— О, я знаю, что ты хороша и без украшений, Альмендра, но мне хотелось сделать тебе сюрприз…
Горацио искал глазами бриллианты, которые накануне вечером, уходя, тихонько положил на столик. Оказалось, что она и не открывала еще футляр.
Альмендра вздрогнула; в ней шла сильная внутренняя борьба; она понимала, что не может обманывать человека, который жертвовал ради нее всем.
— Останемся дома, — ласково просила она, подавая ему руку, — сегодня всякое шумное удовольствие будет мне слишком тяжело!
— С некоторого времени ты стала совсем другая,
Альмендра, — сказал Горацио, целуя маленькую протянутую ручку. — Что это значит?
— Ты должен узнать все, — отвечала она, подходя к креслам. — Садись здесь, возле меня, я расскажу тебе о моем прошлом.
— Но почему ты вдруг заговорила о прошлом, Альмендра? Давай жить настоящим.
— Выслушай, — серьезно сказала молодая девушка. — Мой долг — откровенно рассказать тебе все, и тогда ты оставишь меня.
— Оставить тебя? Никогда! — бурно вскричал Горацио. — Каково бы ни было твое прошлое, я не оставлю тебя!
— Садись и слушай. Я была бы недостойной женщиной, если б не рассказала тебе обо всем!
— Ты пугаешь меня, никогда ты еще не была такой!
— Выслушай мою историю, тогда ты поймешь то, что я теперь испытываю… Я ничего от тебя не скрою. Отец мой, Хуан Рюйо, был бедный ремесленник в Гранаде, я совсем не знала его, потому что он умер вскоре после моего рождения. Мать — больная, беспомощная женщина — стала посылать меня просить милостыню, как только я подросла.
Вся в лохмотьях, сидела я, скорчившись, на паперти, протягивая руку прохожим. Вечером я возвращалась к моей бедной матери, отдавала ей все, что собрала, и рано утром снова возвращалась на прежнее место. Так продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось восемь лет, и тут умерла моя мать.
Маленькая Белита осталась сиротой!
Стоя на коленях у постели покойницы, я в отчаянии плакала; у меня никого больше не было на свете, кто бы любил меня. Я была совершенно одинока, но, еще слишком мала, чтобы понять весь ужас своего положения. Проводив мать на кладбище, я глядела, горько плача, как ее опускали в темную страшную яму, как вдруг около меня очутился высокий мужчина с очень серьезным лицом. Он узнал от патера, что я круглая сирота. Незнакомец взял меня за руку… Я взглянула на него полными слез глазами… Он был совершенно чужим для меня, но я его не боялась, напротив, его серьезное доброе лицо внушало доверие… Мне вдруг пришло в голову, что этот человек, так внезапно очутившийся здесь, мой отец, увидевший мои слезы и вставший из могилы. О Горацио! В детстве бывают такие чудесные грезы!
Высокий незнакомец спросил, как меня зовут, и потом мы вместе отправились к кому-то из городских властей.
Я помню, что все чиновники, с которыми он говорил, относились к нему с большим почтением и хвалили его за великодушие. После этого он купил мне простую, но хорошую одежду и увез меня из Гранады.
— Это был кто-то из твоих дальних родственников? — спросил Горацио.
— Нет, это был просто благородный, великодушный человек, принявший к себе бедную сироту Белиту Рюйо, чтобы воспитать ее, как свое родное дитя.
— Он сделал благородное дело, Бог воздаст ему за это!
— Его давно уже нет на свете!
— Как же его звали, и куда он тебя увез?
— Он был алькальдом местечка Виролы недалеко от Гранады, звали его Царцароза. Приехав, он поместил меня в своем доме. Хозяйство у него вела специально нанятая для этого старуха, так как с женой он давно разошелся. От жены у него был сын Тобаль, молодой человек лет восемнадцати. Я стала называть его братом, а он меня — сестрой, он относился ко мне с братской заботой. Алькальд тоже любил меня, одна старуха ворчала, дурно обращалась со мной, называла нищей, говорила, что из-за меня ей приходится делать лишнюю работу! При алькальде и Тобале она, однако, молчала. Несмотря на это, я с благодарностью в сердце продолжала жить в их доме и прилежно учиться. Тобаль сам занимался со мной, и я относилась, к нему с большим уважением. Мало-помалу я полюбила его, как родного брата; Тобаль и сам не мог обходиться без меня, окружал меня самым нежным вниманием, дарил разные мелочи, какие я видела у других девочек и какие мне втайне тоже хотелось иметь.
Так росла я до двенадцати лет, как вдруг рухнуло мое счастье, я снова лишилась крова и радости так же внезапно, как и нашла их. Раз Тобаль назвал меня своим дорогим другом и поцеловал. Старуха это увидела; теперь ее ненависть ко мне нашла выход.
Старуха сейчас же побежала к алькальду и сказала, что я соблазнила его сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131