— Просто несчастный случай, как я понимаю? На лестнице поскользнулись, да? Надеюсь, вы не симулируете: епископ вам платит, а вы тут бездельничаете в постели всего-навсего с пробитой головой и парой сломанных ребер. Достаточно того, что вы надоедаете честным труженикам, привязываетесь к женщинам и провоцируете мужчин. Но раз вы сами пристаете к местным девушкам, нечего потом клянчить защиты у закона. В здешних краях мужчины привыкли защищать то, что им принадлежит. — Говорящий наклонился к Блэару. — Знаете, мне даже не верится, что вы и в самом деле знаменитый первопроходец. Вот на «ниггера Блэара» вы сейчас похожи.
Каким-то внутренним взглядом Блэар увидел поляну нарциссов, по которой ходила, собирая букет, шахтерка. Она была на вершине холма, Блэар — внизу, у подножия, и солнце било ему в глаза, ослепляя его. Он звал девушку, пытался докричаться до нее, но та его не слышала.
В нору к нему заглянул Леверетт.
— Не знаю, слышите вы меня или нет, но хочу вам сказать, что Шарлотта сдалась и согласилась выйти замуж за Роуленда. Она дала согласие через день после того, как вас нашли в вашем… состоянии. Епископ весьма доволен, во многом благодаря вам, так что вы вольны уезжать, как только сами сможете это сделать. Я просил епископа выплатить вам дополнительное вознаграждение и дать гарантийное письмо, в котором епископ обязался бы оплатить ваше возвращение на Золотой Берег. Вы это заслужили. — Леверетт опустился на колени, прямо на угольный пол. — Хочу вам признаться. Когда вы только приехали, я знал, что епископа больше интересовала возможность выдать Шарлотту замуж, нежели поиски Джона Мэйпоула. Я, однако, надеялся, что вы его все же найдете. — Голос Леверетта дрогнул. — А вы спутались с женщиной. Как простой смертный. Я вам завидую, — добавил он.
Дотлел последний красный уголек. Блэару вспомнился вдруг коттедж Шарлотты, тот самый, где пряталась в темноте рыжеволосая девушка.
Темнота успокаивала. На этот раз он услышал, как по штольне шагал не Леверетт, а некто гораздо более знакомый… кто бы мог подумать, старый Блэар, в бобровой шубе и в облаке паров виски, он топал, спотыкаясь и то насвистывая, то напевая обрывки какой-то песни.
Maintes genz dient que en songes
N ' a se fables non et menconges …
Он плюхнулся в кресло, пальто распахнулось, под ним видны были черная сутана и стоячий воротничок священника. В одной руке он небрежно держал книгу в выцветшем красном переплете, в другой — лампу. Он прибавил света и поднял лампу над Блэаром.
— Почитаем стихи? Как твой старофранцузский, еще помнишь? Что, не очень хорошо? Скорее мертв, чем жив? Ну и ладно. Мне сказали, что тебе надо почитать вслух, чтобы не дать твоему мозгу умереть, если только он уже не умер. — Блэар-старший раскрыл книгу. — Запах чувствуешь?
«Роза», — подумал Блэар.
— Засушенная роза, — сказал Блэар-старший.
Пони падал в ствол шахты, его белый хвост и грива хлопали, как крылья, пересчитывая в падении кирпичи и деревянную крепь. За ним тянулся длинный лошадиный хвост.
Старый Блэар вернулся. Джонатан был рад не только видеть его снова, восставшим из мертвых, но и тому, что Блэар-старший принарядился, сменив свою изъеденную молью шубу на епископский плащ с красной подкладкой. Старик был чем-то взволнован. Поприветствовав Джонатана и не получив никакого ответа, он молча уселся в темном углу штольни и просидел так около часа, прежде чем придвинулся на стуле поближе к Джонатану. Тот, кто навещает находящегося при смерти, остается практически наедине с самим собой, и слова его обретают вес, которого обычно лишены.
— Ты прав насчет Роуленда. Надеюсь, он успеет как можно быстрее сделать сына. Потом может травить себя, сколько захочет, хоть до смерти, но вначале он должен жениться на Шарлотте. В ней есть та сила, что присуща линии Хэнни. Эта линия или продолжится через Шарлотту, или превратится в бледную карикатуру: много есть таких семей, где наследники слишком ограничены и способны общаться разве что со своими няньками или же просто люди с большими странностями. Когда Роуленда уже давным-давно съедят черви, Шарлотта, если захочет, еще долго будет управлять имением, как собственной республикой. В старинных родах странные проблемы. — Блэар снова почувствовал слабый аромат роз. — И странные вожделения. Помнишь, в свой последний приход я читал тебе «Роман о Розе»? Надеюсь, ты не ожидал, что я стану читать тебе Библию. «Роман» — это великая поэма времен века рыцарства. — Блэар услышал шорох страниц. — Когда-то ходили сотни копий; нам очень повезло, что удалось заполучить одну, последнюю из уцелевших, она хранится в нашей семье уже пятьсот лет. Жаль, что ты не можешь посмотреть на иллюстрации. — Блэар представил себе ярко раскрашенную картинку: влюбленная парочка в постели под балдахином, все это в рамочке из стеблей с золотыми листьями, мерцающими и словно шевелящимися в колеблющемся свете лампы. — Конечно, поэма аллегорическая. Насквозь сексуальная. Действие происходит в саду, но вместо древа познания в центре сада растет единственный розовый бутон, которого поэт страстно вожделеет. Сейчас так писать уже нельзя, да и издать было бы невозможно. Все чаббы и миссис смоллбоуны в стране восстанут, потребуют запрета, сожгут книгу. Я буду читать и переводить, а если тебе станет невыносимо скучно, пошевели рукой или моргни.
Блэар мысленно взбил себе наполненную углем подушку и приготовился слушать. Это была очень старая, бесконечная история, чем-то напоминающая спланированный концентрическими кругами сад; Блэар то вслушивался в нее, следя за сюжетной нитью, то отвлекался и терял ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147