— Что это за имя такое — Блэар? — спросила она. — Говорят, вы вроде бы родились в Уигане. Я просмотрела все записи в церковной книге. Никакие Блэары там не упоминаются.
— У моей матери была другая фамилия.
— Какая?
— Я не знаю.
— А у отца?
— Никто не знает.
— Вы не пытались выяснить?
— Нет.
— Вы так нелюбопытны? Джон Мэйпоул интересует вас больше, чем собственное происхождение?
— Как только я найду Джона Мэйпоула, я смогу уехать из Уигана. Вот это меня интересует больше всего.
— Вы самый безымянный человек, какого мне довелось видеть.
— Тот факт, что мне не интересен Уиган, еще не делает меня безымянным.
— Делает. Вы не американец, не африканец, не англичанин. Быть может, вы ирландец? Когда-то отшельники-кельты покидали Ирландию и отправлялись в море с молитвой и надеждой, что Провидение укажет им путь и выбросит их на берег какой-нибудь далекой земли, где бы их никто не знал. Вы себя ирландцем не чувствуете?
— Выброшенным на берег иногда чувствую, ирландцем — нет.
— Были еще пилигримы — осужденные, отправлявшиеся в Святую Землю, чтобы искупить вину за самые тяжкие преступления — за убийство или кровосмешение. А вам есть что искупать?
— Нет, ничем столь серьезным похвастать не могу.
— Значит, мало вы прожили в Уигане.
Блэар попытался зайти сбоку и приблизиться к ней, но, похоже, Шарлотта чувствовала каждое его движение — словно птица, постоянно готовая взмыть в воздух. Маленькая черная птичка с болтающимся на одном из крыльев зонтиком.
— Значит, безымянных вы не любите, — проговорил Блэар.
— Я им завидую. — Голос ее дрогнул. — Да, завидую. Насколько вы продвинулись в том, чтобы найти Джона?
— Мэйпоула? Не знаю. Вы могли бы мне помочь, если бы хоть что-то рассказали о нем.
— Я не могу вам помочь. Простите.
— Хоть что-нибудь. Он не намекал на какие-нибудь свои страхи, опасения, далеко идущие планы?
— Джона всегда переполняли далеко идущие планы. У него было доброе сердце.
— Было?
— Вот видите, опять вы передергиваете мои слова!
— Просто пытаюсь понять, ищу ли я живого человека или покойника. Человека, который скрылся по собственному желанию или потому, что его вынудили это сделать. И еще — откуда у меня ощущение, что я единственный, кому нужно его найти?
— Что вы имеете в виду?
— Когда епископ нанимал меня, то поручил мне найти Мэйпоула; сейчас, похоже, его больше всего волнует, чтобы вы просто забыли о Мэйпоуле.
— И вы меня именно об этом и просите?
— Нет. Скажите только: вы хотите, чтобы я продолжал поиски?
— Мне безразлично. Действительно безразлично.
— Но вы были с ним помолвлены. Вы любили его.
— Нет. Джон стремился мне помогать. Я позволяла ему, и с моей стороны это было проявлением слабости. — Она развела руками, как бы выражая сожаление.
— Может быть, я смогу вам помочь, — сказал Блэар.
— Что такое, неужели я слышу в ваших словах жалость? — спросила она с таким отвращением, словно он протянул ей пригоршню червей.
— Чем я могу вам помочь? — Блэар подавил желание броситься и попытаться оттащить ее от края провала.
— Летать умеете? — Шарлотта глубоко вздохнула и повернулась спиной к провалу, так что теперь мыски ее туфель прочно стояли на земле, зато каблуки оказались на самом краю обрыва. Поток поднимавшегося снизу воздуха обжимал сзади платье вокруг ее ног, и потому в слабом освещении казалось, будто она падает. — В молодости мой отец любил прыгать через стволы шахт.
— Да, я слышал. И вы тоже такая же ненормальная.
— Уж кому бы говорить, только не вам. Это правда, что вы деретесь с шахтерами?
— Нет.
— И что встречаетесь с какой-то шахтеркой?
— Нет.
На мгновение она потеряла равновесие и взмахнула руками. Несколько камней и комьев грязи сорвалось со стенки провала, отозвавшись снизу глухим звуком падения.
— Я уеду из Уигана, — проговорил Блэар.
— С чего вы взяли, будто меня интересует, уедете вы из Уигана или нет?
— Мне казалось, вы именно этого хотите.
— Отец найдет кого-нибудь другого, ничем не лучше вас. А если сможет, то и хуже. Но за предложение спасибо. По крайней мере, оно придает цельность и завершенность всей вашей лжи. — Ухватившись обеими руками за зонтик, Шарлотта воспользовалась им как балансиром и сумела сделать шаг от края обрыва. Блэар протянул ей руку. Не обратив на нее никакого внимания, она двинулась через темное, грязное здание живодерни с таким видом, будто пересекала по ковру гостиную.
— А вы уже не раз сюда приходили, — полуспросил, полузаметил Блэар.
— Десятки раз, когда была девчонкой. — У выхода она обернулась. — Неужели знаменитый Блэар перепугался?
— Да.
— Ну что ж, похоже, на сей раз вы говорите правду. Это уже что-то.
Глава восемнадцатая
Когда шахтеры возвращались с работы, стояли уже сумерки, но дождило по-прежнему. Поднимавшийся из печных труб дым сливался во второй, нижний слой облаков, создавая впечатление, будто дымятся руины стертого войной с лица земли города.
Стоя на колокольне городской церкви, Блэар скользил своей подзорной трубой с одной улицы на другую, от фонаря к фонарю. Дождь перешел в морось, от которой блестели булыжники мостовой и лучше разносились звуки. Над развалинами погибшего города поднималось нечто, издали похожее на белый дым; оно взмывало вверх, разлеталось по сторонам, кувыркалось в воздухе, выписывая петли, разделялось на группы, снова соединялось и перемешивалось, ни на секунду не переставая кружиться над крышами домов. Это были голуби.
Разошедшиеся по домам шахтеры распахивали дверцы голубятен, и птиц в небе становилось все больше. Брехали псы. Особенно черное облако дыма висело над железнодорожным вокзалом, с которого уходили поезда на Лондон и на северо-запад страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147