Раздался выстрел. Пуля попала белобрысому в шею. он захрипели свалился на заднее сидение.
Иван отнял, наконец, пистолет у мертвеца и бросился к машине. Захлопнув на бегу дверку, открытую белобрысым, он сел рядом с водителем.
– В Сокольники, – приказал он.
Бледный водитель трясущейся рукой включил скорость. Машина вырулила из тупичка, пересекла площадь и помчалась по Краснопрудной.
Перегнувшись на заднее сидение Иван шарил по карманам белобрысого. Ему нужны были деньги, и он, действительно, нашел перехваченную резинкой пачку долларов мелкими банкнотами. Выдернув из пачки примерно треть и сунув их в карман, Иван бросил оставшиеся на заднее сидение и сказал проглотившему язык водителю:
– Возьмешь себе, сколько там осталось. Избавься от него сам.
Иван кивнул на заднее сидение, с которого сполз уже убитый им охотник.
– Меня высади у метро.
Минут через десять Иван уже спускался под землю на эскалаторе станции метро Сокольники, предоставив водителю самому решать проблему – как избавиться от трупа. В конце концов тот неплохо сегодня заработал. Не перетрудится.
Улица вновь вцепилась в Ивана тысячами звенящих и слепящих осколков московской жизни. Но Иван решил держаться и не поддаваться панической суете. В метро было все же немного спокойнее, чем не поверхности Москвы, хотя и здесь народ менялся, но лишь изредка. По крайней мере от станции до станции обстановка оставалась постоянной и напряжение, владевшее Иваном, ослабевало.
Когда водитель такси, долго блуждая по Сокольническому парку, вырулил, наконец, на пустынный, заросший кустами перешеек между Оленьими прудами, и, вытащив из машины тело, уложил его в какую-то ложбинку и привалил хворостом, Иван уже сменил несколько вагонов метро, переходя с линии на линию, и думая о том, где ему провести сегодняшнюю ночь.
Ничего оригинального или хотя бы просто удобного в голову Ивану не приходило.
На вокзалы соваться было нельзя, на вокзалах его ждали охотники, в этом Иван уже имел возможность убедиться.
Снимать какую-нибудь бабу и проводить ночь у нее Иван, честно говоря, просто не хотел. Несмотря на скопившуюся усталость, а может быть, именно из-за нее, Иван отказывался от такого варианта. Одна мысль о том, что придется кого-то трахать, вызывала у него тошноту. Стоило ему представить влагалище, как рука сама сжималась в кулак, хотелось схватить пистолет и всадить туда пулю, две, три, весь магазин. Хотелось просто покоя и неподвижности. Иван стремился к одиночеству, словно к комфорту и жизненной устроенности.
Ехать на площадь Восстания, в свою маленькую неизвестную никому квартирку, Иван не рисковал по двум причинам. Во-первых, он не мог дать гарантии, что его тайное убежище не раскрыто, во-вторых, если бы его в ней обнаружили, он оказался бы в ловушке, потому что путей отхода там не было.
«Наверное, ничего лучшего, чем шататься ночью по улицам с шестью пистолетами в карманах, придумать ничего не удастся», – решил Иван. Он чувствовал себя ходячим арсеналом.

Глава VII.

С восьми часов утра Никитин организовал на Казанском вокзале грандиозный ремонт.
Многочисленные ходы и выходы, переходы между залами, проходы на перрон и на площадь почти все были перегорожены барьерами, стойками, перетянуты веревками с надписями «Прохода нет. Ремонтные работы.» Жизнь вокзальных аборигенов была жестко ограничена, свободное пространство для передвижения безжалостно усечено, поток беспорядочно передвигающихся пассажиров упорядочен твердою рукою, не знающей сомнений. В результате на вокзале образовался какой-то единственный проход с площади и метро к перрону и двигаться по нему в этом направлении было просто и легко – поток людей сам нес себя, несколько завихряясь только в кассовом зале. Но вот обратно двигаться было чрезвычайно дискомфортно – и любой, кто пытался это проделать, сначала в полной мере испытывал на себе верность народной мудрости, не рекомендующей плыть против течения, а потом, плюнув в сердцах на идиота, затеявшего на вокзале ремонт, шел в обход снаружи, вокруг вокзала.
Ничего никому не доверив, Никитин сам расставлял людей, сам проводил инструктаж, сам осматривал возможные огневые позиции. Сложность была в скоплении массы народа, не позволявшем открывать эффективную стрельбу на вокзале. Никитин распорядился привезти на Казанский четыре пневматических пушки, стреляющих ловчими сетями, используемыми при отлове диких зверей. Их безо всяких объяснений забрали в Московском зоопарке и Институте зоологии при Российской Академии Наук. Больше не нашлось во всей Москве. Пушки расставили в наиболее вероятных местах предполагаемых стычек и замаскировали под ремонтную технику.
Никитин загнал в залы Казанского вокзала тридцать оперативников, переодетых в рабочую одежду, и они с восьми часов утра принялись что-то ковырять, сверлить, стучать и пилить. Чтобы их деятельность не выглядела откровенной имитацией, прошлось срочно согласовать с руководством вокзала объемы работ, которые оперативники, хоть и кое-как, но принялись выполнять. Благо, руководством вокзала давно был запланирован ремонт внутренних помещений, что, собственно и натолкнуло Никитина на идею, вырядить своих людей ремонтными рабочими.
Кроме того и среди самого народа, наполняющего вокзал, постоянно крутились человек десять в живописных штатских одеждах, отслеживающих появление Ивана. Всем им перед началом операции были розданы фотографии Ивана и его портреты, составленные с помощью фоторобота. Никитин строго проинструктировал каждого, что при обнаружении, никаких самостоятельных действий не принимать, сообщать по рации ему и четко выполнять все приказы, какие от него поступят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60