Ночь продолжалась, часы то словно растягивались, расползались, то сжимались, спрессовывались. Раньше она никогда не засиживалась так поздно, но сейчас она ощущала только непрерывное биение собственных мыслей.
В шесть часов утра она встала, скинула длинную белую ночную рубашку и принялась копаться в своей одежде, рубашках, штанах, носках, путаясь в них, выкидывая их из комода. Существовало только одно: вихрь идей, сталкивающихся друг с другом, разлетающихся в стороны, отскакивающих от стен мозга, заглушающих все мысли, кроме одной – «Нет».
Она как раз натягивала через голову тяжелый свитер, когда Эйли открыла глаза.
– Тс-с-с-с, – прошептала Джулия. – Послушай, Эйли. Мне нужно рано выйти. Когда спустишься вниз, скажи Сэнди, что я пошла в школу поработать перед уроками над докладом.
– Но школа не открывается так рано.
– Она не узнает.
– Куда ты идешь?
– На улицу.
– Ты вернешься?
– Да.
– Когда?
– Не знаю.
– Ты не бросишь меня, нет?
– Нет, Эйли.
– Пожалуйста, скажи хотя бы, куда ты идешь?
– Не могу. Потом узнаешь.
– Можно мне с тобой?
– Нет.
Джулия тихонько прокралась мимо комнаты Сэнди, заглянув туда в последний раз, а потом осторожно спустилась по лестнице и вышла из дома.
На пустынных улицах занималось промозглое утро. На первых этажах домов, мимо которых проходила Джулия, только начинал вспыхивать свет в кухонных окнах; то тут то там на подъездные дорожки нехотя выползала машина, а Джулия бежала, останавливалась перевести дух и снова бежала. Когда она добралась до центра, ей попалась пожилая супружеская пара в спортивных костюмах и пуховых куртках, выходившая из магазина с утренней газетой в руках. Она свернула за угол на Филдстон-стрит.
Он как раз выходил из душа, когда услышал, как она постучала.
– Джулия.
Она разглядывала его худое, но мускулистое тело, гладкое и безволосое, он начал застегивать рубашку.
– Разве тебе не нужно идти в школу?
– Мне нужно кое-что сказать вам.
– Хорошо. – Он всмотрелся в ее взволнованное лицо, ее лоб был усеян каплями пота. – Садись.
Она пристроилась на краешке стула за кухонным столом, пока он наливал себе кофе и усаживался напротив.
– Что случилось?
Джулия почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, загорелось. Она глянула мимо него на кухонную тумбочку, где стояла початая коробка глазированных хлопьев. Она долго не отводила от нее глаз, прежде чем медленно перевести взгляд на него.
– Мой отец спал с Сэнди.
Питер поставил чашку на стол, расплескав кофе.
– Стоп, полегче. Где ты слышала об этом?
Глаза Джулии заблестели, и она отвела их в сторону, прежде чем ответить.
– Нигде я не слышала. Я их видела, – ее голос срывался, и ему пришлось нагнуться над столом, чтобы разобрать ее слова.
– Ты их видела?
Она подняла голову и посмотрела прямо на него, ее лицо попеременнно выражало то страх, то вызов.
– Да.
Он снова устроился на стуле, провел языком по зубам и прищурился.
– Когда?
– Некоторое время назад.
– Когда твоя мама была еще жива?
Джулия кивнула.
– Твой отец тогда еще жил с вами?
У нее чуть дрогнула губа.
– Угу.
– Джулия, – Питер подался вперед, отодвинув чашку с кофе, – как ты их увидела?
– Однажды вечером я возвращалась домой от подруги, Дженни Дефо. Она живет рядом с Сэнди. Пошел дождь, и я подумала, что Сэнди могла бы подбросить меня домой, поэтому и прошла напрямик к черному ходу. – Джулия закусила губы.
– Продолжай.
Она комкала подол юбки.
– Я увидела их через окно на кухне. Они лежали на полу, – она смотрела на Питера, ее глаза расширились, решительные, негодующие. – Голые.
– Ты уверена, что это был твой отец?
– Да.
– Это мог быть кто-нибудь другой.
– Нет. Я говорю правду, – упорствовала она.
Питер в раздумье потер рукой свежевыбритый подбородок.
– Почему ты рассказываешь мне об этом, Джулия?
– Разве это не доказывает, что он это сделал?
– Нет.
– Но он лгал моей маме. Он ей лгал. – Она повысила голос. – Разве вы не можете написать об этом?
– Ты понимаешь, чем это обернется для Сэнди?
– Ну и что?
– Ты никогда никому не рассказывала об этом? Никогда не говорила маме?
Ее мать, такая чувствительная, ранимая. Джулия мотнула головой.
– Ты согласна сделать официальное заявление? – спросил он.
– Что это значит?
– Это значит, что в настоящий момент ты мой единственный источник информации. Мне понадобится сослаться на тебя.
Джулия колебалась, то скрещивала, то вытягивала ноги, и наконец ответила:
– О'кей.
– Сиди здесь, – велел он. – Не вставай.
Он вышел в гостиную и через минуту вернулся с маленьким черным магнитофоном.
Снаружи на улицах кипела утренняя жизнь. Он в последний раз прослушал запись и выключил магнитофон. Несмотря на ранний час, вынул из холодильника пиво. С самого начала он каким-то образом внушил себе, что все будет, как на современной войне, что ему не придется непосредственно сталкиваться со своими жертвами лицом к лицу, что он сумеет нанести удар и исчезнуть до наступления последствий.
Он прошелся к окну, выглянул из-за шторы и рухнул на диван с банкой пива в руках. Она славная девочка, действительно славная. Потом он поможет ей, поможет ей осуществить самое горячее желание – выбраться, бежать, – поможет рекомендациями, связями, советом, всеми нитями, что скрепляли его старый мир, но принесли ему так мало пользы. Он сделает это для нее. Он залпом допил пиво. А сейчас он должен работать.
«Хардисон, штат Нью-Йорк, 24 февраля. «Кроникл» обнаружила новый важный аспект судебного процесса над Теодором Уорингом по обвинению в убийстве. Из эксклюзивного интервью ваш корреспондент узнал о наличии неопровержимых доказательств факта супружеской измены обвиняемого с собственной свояченицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108