но кто, где и когда пошел на смерть за идеалы капитализма?..
Аджиев хмыкает и вновь возвращается мыслью к Армену. Этого разжиревшего кота давно следовало сменить, удивительно, что он еще попал в цель, не разучился на курок нажимать. Сейчас он приедет и вывалит на Артура Нерсесовича свой ужастик. И нужно будет сочувствовать ему, жалеть Марину, которую и видел-то всего раз, восхищаться, какой он ловкий...
Все это было не нужно, не интересно Аджиеву. "Это - ниже моей квалификации", - подумал он. Главное ведь - кто и что предпринять следует, чтобы не только наказать наглеца, но и уничтожить... А Калаян? Артур Нерсесович решает: он больше не нуждается в услугах Армена. "Днем раньше, днем позже..." размышляет он, и легкая улыбка скользит по его лицу. Армену ведь так тяжко со своей потеющей, толстой, вечно ноющей женой... "К Марине, к Марине", - мысленно повторяет он и только тогда расслабляется, тянется к нижнему ящику письменного стола, достает початую бутылку и рюмку.
- Так что ты думаешь об этом? - Аджиев без улыбки смотрит на Федора, а тот переводит взгляд на унылого Калаяна с перевязанной кистью, притулившегося в уголке дивана.
- Похоже, адвокат навел, - говорит Федор и замечает, как хмурится лицо хозяина.
Артюхов только приехал на дачу, проведя почти бессонную ночь в квартире на Смоленской. Ее, видно, недавно отремонтировали. Ремонт и сама двухкомнатная квартира были просто чудесными, да и обставлена она была неплохо, но еще вовсю пахло краской, а в комнату, где он спал, налетели на свет полчища комаров. Теперь Федор мучается, головной болью, и единственное желание, которое у него есть: окунуться в бассейн.
События с Калаяном застали его врасплох, он не подготовился к докладу Аджиеву и лихорадочно обдумывает, как преподнести вчерашнюю встречу в "Утесе" с Кротом. В том, что именно Крот совершил акцию против начальника "секьюрити", сомнений у Федора нет. Но результат, конечно, удручающий.
- А тот, кого Армен Гайкович уложил, он чей? - осторожно спрашивает Федор.
- Проверяли, в милиции на него ничего нет, новичок, - безнадежно говорит Калаян.
- Ты ведь знаешь что-то... - высокомерно замечает Аджиев.
Федору не нравится этот тон, он обещает конкретно "мочиловку". Стреляный уже достаточно изучил хозяина, и тогда он, глядя прямо ему в глаза, говорит:
- Да, знаю,
В тенистом саду, разбитом вокруг новоделки-дома, построенного в стиле барской усадьбы прошлого века, с колоннами и резвящимися амурами на фронтоне, сидят двое в шезлонгах. На них, несмотря на удушающую жару, строгие, хоть и светлые, костюмы. Гость и хозяин. И разговор ведется деловой, видно, что малоприятный для обоих. Их лица сосредоточенны и напряженны.
- Так что же делать будем, Павел? - обращается гость к худощавому мужчине с тонким живым лицом. - Ситуацию я тебе обрисовал. Вмешиваться нам теперь ни во что не стоит. Пусть все уляжется...
Тот, кого он назвал Павлом, думает, постукивая кончиками пальцев по колену.
- Знаешь, Мирон, - отвечает он наконец, - я бы положил на все это, если бы... Если бы знать, кто из "Руна" вынес наш разговор? Кто Крота навел? Выходит, нигде людям уже и посидеть нельзя, чтобы назавтра любой дурдизель в Москве об этом не знал?
- Выяснять западло... - откликается гость. - Я уже разогнал всех в "Руне". Зяма, ну, знаешь, Хохол, подыщет на замену ребят. Теперь сам каждого просвечу. А там видно будет, кто... Но ты зря о Кроте так. Он парень с понтами, со связями, не Лесной... "Бригада" сильная у него. Думаю, адвоката твоего он держит. Вот только где?
- Баба мне опять звонила, - хмурится Павел. - Отчаянная баба. Другая бы давно скурвилась от страха, а эта - нет. Достал ее, видно, муженек.
Павел усмехается и наливает гостю холодного чая из термоса, стоящего перед ними на легком пластмассовом столике.
- Жарко!
Они замолкают надолго, смакуя ароматный напиток, а потом гость говорит:
- Так бабе что, отлуп?
- Нет. - Павел улыбается. - Я ей ждать приказал. Сейчас Китаец искать начнет, кто на его гэбэшника посягнул, а мне Крот нужен, срочно нужен, Мирон. Как бы он Ефрема не пришил, вот тогда действительно - все.
...Елена видит красные, налитые гневом глаза мужа и никак не может сообразить, зачем он пришел к ней с утра, что хочет ей сказать?
"Неужели Ефрем погиб?" - пугается женщина, но тогда, наоборот, он пришел бы к ней с радостной мордой, он смеялся бы, праздновал победу.
А сейчас Артур Нерсесович в таком состоянии, будто он разорился, потерял все и теперь пришел сообщить ей об этом.
Она не выдерживает его взгляда и спрашивает, не случилось ли что, но он упорно молчит. От него несет коньяком и ненавистью. Каждой клеткой своей женщина ощущает это. И ей страшно от неизвестности, ей вдруг начинает казаться, что он явился убить ее.
- Не молчи, Артур, - молит она. - Я же вижу, что-то случилось...
- Твой Ефрем... или как там ты его зовешь, Ефремчик?
Елена хватает сигарету с ночного столика и садится на кровать, закуривает. Что ей сказал ласковый голос не видимого ею никогда Павла Сергеевича: "Держитесь, мадам, терпение и выдержка".
Она опускает веки и слушает свое сердце: тук-тук... Надо держаться. Только так.
А муж продолжает:
- Так вот, Ефремчик, попавший в руки моих, как я понимаю, "друзей", выложил им все, что знал. Ты слушаешь, что я говорю? Вчера они напали на Армена, он чудом спасся, убита его любовница... Как тебе это нравится?
- Они его пытали... - шепчет Елена, чувствуя, что комната плывет и кружится перед глазами.
- Пытали? - Аджиев смеется. Она давно не слышала его смеха, да еще такого заливистого. Артур Нерсесович смеется искренне, от души, прихлопывая ладонью правой руки по колену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112