Я теперь правая рука у интересующего вас объекта. С соответствующим окладом. Угощаю.
Пальцы Мирона задрожали, инстинктивно сминая край шелкового пиджака. Его искаженное алчностью лицо, на которое падала тень, казалось то ли отвратительным, то ли совершенно больным.
Тощий хмырь поднялся, неожиданно продемонстрировав полненький округлый задик.
- Я пошел, пожалуй, - сказал он жеманно.
- Постой, Мотя, - пролепетал Мирон, протягивая к нему пухлую руку.
- А чего? - удивился Федор. - Принимаю всех.
- Нет-нет, без меня, у меня визит, - прочирикал Мотя и тут же исчез за дверью.
Федор видел свое отражение в зеркале: лохматый, поджарый, с загорелым лицом. Он понравился себе.
- Пойдем, Мироша, - фамильярно настаивал Стреляный. - И Костика зови. Посидим в теплой компании.
- Так уж тогда здесь посидим, - смирился Мирон, поняв, что Федор не отступит.
- Да мне все равно. Лишь бы с размахом...
Он упоил их вместе с подошедшим Зямой Павлычко до беспамятства. А сам, усердно играя пьяного, вслушивался в каждое слово, в любой намек, который звучал в их становившихся все бестолковее речах. По тому, как они смело пьянствовали, Федор понял, что самого босса сегодня в "Руне" нет. Он рисовал перед ними, разжигая их зависть, заманчивые картины своей будущей службы, описывал дачу Аджиева, вспоминал при этом подробности интерьера Эрмитажа, в котором был однажды. В его описаниях дом Артура Нерсесовича представлял собой нечто среднее между замком королей и музеем.
Зяма Павлычко все пытался перед тем, как окончательно вырубиться, выяснить, чем же Федор так вмастил Китайцу, что тот взял его к себе на службу. Но Стреляный в ответ только таращил глаза и бессвязно долдонил про сейф с важными бумагами, который он для Аджиева вскрыл...
Наворачивая какие-то невероятные закуски, Федор следил, как они распадались постепенно у него на глазах, сбрасывали свою личину и превращались в липкую гнусь, которую хотелось чем-нибудь смыть.
В самый разгар вечера он заметил, как мягкая кисть Мирона скользнула под столом по мускулистой ляжке Костика, туго обтянутой гладкой тканью брюк. И его чуть не стошнило. Преодолев отвращение, он сам полез обниматься к Зяме и почувствовал, насколько податливо и готово ко всему его тело, как напрягся его член под штанами.
"Е-мое, - выругался он про себя. - Да меня здесь уложат четвертым".
Но все кончилось для него удачно. Они были настолько пьяны, что им уже было не до любовных игр.
- Мотя... - плакался Мирон, уронивший голову на стол. - Зачем он ушел? Я хотел его...
- Опасный человек... - вторил ему Зяма. - Я еще докопаюсь... Этот Мотя... Он ссучился...
Они бормотали каждый свое, уже не слыша собутыльника, плели нескончаемую вязь слов, а Федор впитывал и думал, запоминал, не уставая подливать, смешивать водку, коньяк, шампанское, виски, сам полулежа на столе.
Наконец охрана растащила их по машинам. Мирона и Костика забросили вместе, а Зяма пытался подхватить Федора, но тот притворился, что совсем не может идти. На него плюнули и оставили спать прямо в том же зальчике, где они пили.
Свет был погашен, и Федор лежал на диване лицом вниз. Окно в зальчике было отворено, но его закрывали жалюзи. Федор слышал, как отъехали от дома машины, увозящие его партнеров по застолью. Звякнули закрывающиеся ворота, и наступила тишина.
Благодаря сведениям, полученным от Купца, Федор знал, что внизу остаются четверо охранников, а план дома он выучил наизусть. Сейчас он находился на втором этаже правого крыла особняка, в левом - располагался кабинет Шиманко. И вся та сторона имела сигнализацию на пульт к охране. Но Федор и не собирался проникать туда. Он выждал некоторое время, борясь со сном, поднялся и осторожно вышел в коридор. Ему хотелось понаблюдать за охранниками.
Вот и первый этаж, вдали светится служебная комната, а рядом туалет. Пробираясь вдоль стен, прячась за мебелью, он проскальзывает в уборную.
Здесь тоже открыто окно. Федор сдвигает жалюзи, немного высовывается наружу. Слышно, как работает телевизор, слышен и разговор, видно, ребята давно уже обсуждают своих начальников. Федор различает только два голоса. Неужели другие охранники ходят по дому? Тогда они обнаружат его отсутствие. Но тут же успокоился: эти двое как раз радуются тому, что они остались вдвоем, что четверым здесь делать нечего, и при этом несут Зяму Павлычко на все корки.
- Сборище пидоров, - со смаком говорит один, загибая виртуозный мат.
- А этот тоже попал, - вторит другой. - Слыхал я, приличный парень, с Лесным работал, влип тоже.
Федор навострил уши. Это уже о нем речь.
- Да Лесного ведь нет... - цедит первый. - И с Купцом расправятся, вот увидишь...
- Мы-то навоз для них, удобрение. Одну команду разогнали. И нас разгонят... - горячится второй.
- Стукача лучше бы среди своих искали, - смеется первый. - Этот Мотя один чего стоит, я слыхал... - Он понижает голос настолько, что Федор не различает слов.
- Да что ты? - громко удивляется второй. - Думаешь, через это дело они все повязаны?
- А то! - первый, видимо, встает.
Но Федор уже в коридоре. Ковер заглушает его шаги. Вот и лестница на второй этаж. Он прячется за углом.
- Слушай! - раздается из коридора. - Может, нам этого разбудить? Пусть уматывает. Проблем меньше. Босс еще припрется с утра.
- Да все равно донесут, что пьянка была. Пусть Мирон отвечает, слышен вялый ответ.
- Нет, я пойду разбужу.
Федор взлетает по лестнице. Хорошо, что он оставил открытой дверь в тот зальчик, из которого вышел. Сейчас бы путался в темноте. Несколько секунд - и он лежит на диване.
Шаги ближе. Человек замирает у двери, потом входит, включает свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112