о всех нас.
- Хватил! О всех нас еще сто лет писать будут и материала не исчерпают.
- Пускай себе пишут, в добрый час. А ты не через сто лет, а сейчас, не откладывая, напиши. Мама, я супу больше не хочу, не подливай. Что у тебя еще? Котлеты? Вот это дело! Я тебе очень советую, послушайся меня.
- Советуешь, а сам даже рассказать не можешь, о чем же советуешь написать. Разве так советуют? Хочешь, сознаюсь? Я уже давно задумал - о тебе роман написать.
- Ну-у, брат!..
- А что? По-моему, так интересно.
- Нет, брось ты чудить, давай серьезно. Слушай меня. Значит, так. Я тебе все с самого начала. Наша эпоха. Ленин. Понятно? Или нет, я начну издалека. Вот Михаил Васильевич Фрунзе. Почему он разгромил Колчака? Изучил обстановку. Все продумал. Сосредоточил всю силу в один пункт, в одну точку. Так?
- Так.
- И нанес сокрушительный удар. Вот и книгу назови "Сокрушительный удар".
- Никто и читать не станет книги с таким названием!
- А как лучшие произведения называли? Самым простейшим образом: "Дым", "Обрыв", "Война и мир", "Маскарад". Чем хуже - "Сокрушительный удар"!
- Значит, ты предлагаешь написать роман о Фрунзе? Я так тебя понял?
- И так и не так. Я тебе один пример привел. А вот второй: Котовский с горсточкой людей захватывает Одессу, десятками берет в плен генералов, тысячами солдат и офицеров...
- Понимаю, не объясняй: произвел разведку, установил обстановку, точно рассчитал и нанес сокрушительный удар. Так?
- Так.
- Значит, ты мне рекомендуешь еще раз написать "Искусство побеждать"?
- Ни черта ты не понял. Знаешь, как Ленин предупредил ЦК партии: двадцать четвертого октября совершать переворот слишком рано, двадцать шестого октября - слишком поздно. Было выбрано двадцать пятое октября семнадцатого года. Теперь я все тебе сказал. Напиши роман о коммунистах, роман о советском народе, об Октябре, о новой эре человечества.
- И все сразу охватить? Этого не сумел бы сделать даже Лев Толстой.
- Он, конечно, не сумел бы. А ты должен суметь.
Такая решительность рассмешила не только Маркова, но и Анну Кондратьевну. Евгений посмотрел-посмотрел на обоих и тоже начал хохотать, даже вилку уронил на пол.
Но вот он перестал смеяться. Марков еще раз выслушал рассказ о том, как смерть Ленина заставила Стрижова одуматься, понять свои заблуждения и резко изменить жизнь.
- Не могу себе простить, что был таким дураком, не разобрался в очевидно ясной вещи! Ну ничего. Бывает. Ум за разум зашел. Теперь все. На всю жизнь. И знаешь: я счастлив.
- Ты мне еще не рассказал, на каком заводе работаешь.
- На ленинградском.
- А-а, понимаю. На энском?
- Вот-вот.
- И делаете вы энские изделия для военных целей. Понял, больше вопросов нет.
- Нас недавно Фрунзе навещал. Хвалил.
- Анна Кондратьевна, а что же вы поручение не выполняете?
- Какое еще поручение?
- Мабузо наказывал.
- Мабузо? - нахмурился Стрижов. - Опять они приходили?
- И просили тебе сообщить, что сбор сегодня у Шепетиловых или Шепталовых...
- Ну-ну. У Шаповаловых.
- И что будет Стелла.
Марков нарочно все это преподнес, чтобы посмотреть, как отнесется Евгений и прочен ли его разрыв с этой компанией.
- Ничего у них не выйдет, не пойду. Да и некогда мне, у меня курсы.
- А Стелла? - посмотрел Марков испытующе на друга.
- Стелла подождет. Кстати, никакая она не Стелла, а Сима, значит, Серафима. Ерундят ребята.
Марков заметил, что Анна Кондратьевна при упоминании Стеллы поджимает губы и осуждающе молчит - дескать, я не одобряю, а там дело твое. А Стрижову явно не безразлична Сима-Стелла, видно по всему, хоть он и старается не показать это. Марков усмехнулся: кажется, попал в точку. Что ж, если Стелла хороша и нравится Евгению, так тут возразить нечего, а матери... матери всегда считают, что все жены не достойны их прекрасных сыновей.
Стрижову пора было отправляться на курсы.
- Технику изучаю. Нашел свое призвание.
Марков проводил приятеля, и тот по старой привычке всю дорогу декламировал.
- Значит, стихам не изменил?
- Я не понимаю людей, которые уткнутся в технику и отрицают поэзию, литературу, музыку. Где же еще и учиться взлетам фантазии и вдохновению?.. Ну, так тебе куда? Направо? Жму руку, дружище. Скоро навещу.
5
Он сдержал слово и вскоре появился на Выборгской, в квартире Крутоярова. И пришел не один. С Орешниковым!
- Где вы познакомились? - встретил их Марков.
- Как где? Вот это вопрос! Николай Лаврентьевич? Да он у нас на заводе как дома, их заказы-то выполняем. А Иван Сергеевич дома?
- Сейчас выясним. Оксана! Принимай гостей!
В комнате послышался голос Оксаны: "А-а, пропащая душа! Ну-ка, ну-ка, где вы тут?" А Миша пошел к Крутояровым.
Надежда Антоновна встретила его у порога и шепнула:
- Ну как? Будем перевоспитывать юного чапаевца?
- Да нет, он уже, кажется, выправил линию. Все в порядке.
Иван Сергеевич, видимо, прилег вздремнуть на диване (он говорил: "Люблю спать в неудобной позе и невзначай!"), но услышал голоса и явился в своем великолепном, с кисточками, халате.
За ним, важничая и лениво потягиваясь, проследовал почтеннейший кот Мурза. Он щурил глаза и всем своим видом выказывал недовольство, что их с Иваном Сергеевичем потревожили.
И конечно же, всех потащили в крутояровскую столовую, за большой овальный стол с низко висящим над ним сиреневым абажуром. И конечно же, Надежда Антоновна быстро организовала чай.
Стрижов улучил момент, чтобы сообщить Маркову:
- Нарочно притащил этого человека. Видал он всего перевидал! Ты непременно познакомься с ним - материалов получишь кучу!
- Ты чудак, Евгений, - так же тихо ответил ему Марков. - Николая Лаврентьевича я, наверное, лучше, чем ты, знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163