..
Кукурузу зарывают в землю! Кофе пускают на растопку печей! Транспорты рыбы выбрасывают обратно в море!
- Это все, - мрачно говорил Рябинин, откладывая газету. - Мир сошел с ума.
Кабинет Гувера - правительство миллионеров, как его именовали, совещался. Давно ли Гувер провозглашал "вечное просперити"? Где оно, вечное просперити? Кризис перекинулся и в другие страны. Сам Бенито Муссолини вопит. Американский биржевой крах он расценивает как взрыв бомбы.
- Мы поражены не меньше, - вещал он, - чем был поражен весь мир смертью Наполеона.
Прочитав эту фразу, Рябинин спросил:
- При чем тут Наполеон?
Гораздо более встревожили Рябинина мрачные прогнозы директора английского банка Монтегю Нормана: в этом банке лежали деньги Рябинина. Но в конце концов все эти бури его мало касаются. Море бушует, а его шхуна прочно сидит на мели.
Когда к Рябинину в дом ворвался растрепанный, полупомешанный, с мутными глазами все тот же фон дер Рооп, Рябинин не только не пригласил его к ужину, но еле поздоровался и не предложил сесть.
- Я вас слушаю.
Фон дер Рооп без всякого приглашения упал в кресло:
- Я погиб. Я разорен.
- Вот как? И вы были настолько любезны, что пришли сообщить мне об этом?
Фон дер Роопа не образумили ни ледяной тон, ни жестокие реплики. Он был невменяем.
- Господин Рябинин! Мне не к кому больше обратиться... Спасите меня! Под любые проценты!.. Я из осторожности, не зная, что ждет еще Германию, вложил капиталы в одно итальянское предприятие. Оно лопнуло. Но есть еще шанс сохранить его... Господин Рябинин!..
- Я не совсем понимаю, при чем тут я. Даже если бы мы были родственниками. Но мы и не родственники, насколько я знаю.
Наконец до сознания фон дер Роопа дошли слова Рябинина. Он бы разразился упреками, проклятиями, но у него не было сил и на это. Он встал, повернулся и, пошатываясь, побрел к двери.
- Больше этого господина не впускать. Надеюсь, вы его запомнили?
Только сейчас понял Рябинин, как ненавидит этого человека.
Когда закрылась дверь за этим прогоревшим коммерсантом, Рябинин сначала радовался, самодовольно посмеивался, припоминал подробности разговора, а главное, свои реплики. Они казались Рябинину верхом остроумия. Рябинин уж так-то был доволен, что отбрил этого "фона"! Вот бы рассказать кому-нибудь, как все это произошло! Вот бы посмеялись!
Рассказывать, оказалось, некому. У Рябинина не водилось друзей. А теперь даже собственные сыновья - и те нос задрали. Вот и верь после этого, что яблоко от яблони недалеко откатывается!
Настроение Рябинина резко упало. Особенно было ему досадно, что не на ком сорвать злость, некому ни пожаловаться, ни поплакаться.
"Поплакаться?! - все больше распалялся Рябинин. - Ну нет, этого они от меня не дождутся!"
"Они" - это, конечно, сыновья с их чертовой Ecole normale, в которой они пропадают.
И Рябинин, расхаживая по пустынным залам своей огромной квартиры, придумывал самые изощренные козни и каверзы, какими он отомстит неблагодарным детям.
О дальнейших поступках Рябинина было немало пересудов. Многие были даже склонны объяснять все это или старческим слабоумием миллионера или состоянием аффекта.
В самом деле, ну к чему было покупать какой-то там остров, затерявшийся в водах Тихого океана?
Конечно, экстравагантных выходок архимиллионеров и без того предостаточно. Все бульварные газеты переполнены описанием то безумной роскоши пиршеств известных магнатов, то перечислением самых невероятных причуд. Чего стоят одни модные мастерские, салоны, парикмахерские, специально обслуживающие болонок и фокстерьеров богачей! А баснословные цены конюшен и прогулочных яхт?
Очевидно было одно: Рябинин во что бы то ни стало хотел растратить свои миллионы, ничего не оставив в наследство сыновьям.
Сначала выходки Рябинина доставляли богатый материал журналистской братии. Но затем и они сбились с толку.
Ходили слухи, что Рябинин на необитаемом острове строит православный храм, точную копию московского храма спасителя. Ходили слухи, что в этом пустом храме непрерывно будет идти богослужение, а колокол, которого никто, кроме акул, не сможет услышать, непрерывно будет звонить.
Почтительный и одновременно наглый поверенный в делах Рябинина сказал:
- Вот, как говорится, и сон в руку: то вы пустили слух, что уезжаете на Алеутские острова, чтобы не одолевали визитеры, а теперь, видимо, всерьез решили проветриться?
- Теперь всерьез. Потянуло на экзотику. Хочу, чтобы тропики, обезьяны, апельсины всякие. Это в нашем русском характере есть: грешим-грешим, а потом в монастырь ударимся да в схимники. Вот если бы кто воевать с Германией стал, составил бы я дарственную на энную сумму, чтобы на нее изготовили парочку снарядов и пустили их в некоего фон дер Роопа. Прямой наводкой. В лоб. Ладно, пустое это. Выхожу из игры. А снарядов и без меня наделают.
Но Рябинин не выходил из игры. Известно, что он оставил миллион "тому, кто когда-нибудь ворвется в красную Москву во главе войска". Оставил и сказал с досадой:
- Пропал миллион. До сих пор не сумели, так уж, видать, и дальше не получится.
Еще вложил крупную сумму в издательское дело - для расходов на выпуск пасквильных сочинений, унылых и непригодных для чтения, но предназначенных, как уверял Рябинин, "для изничтожения всех коммунистов на земле"...
Затем, считая, что все выполнил, и сам Рябинин исчез. Сыновья пробовали его разыскивать, но безуспешно.
4
В эти дни последнюю ставку делал и Гарри Петерсон.
Все началось как будто с пустяка - с нервного расстройства. Доктора уверяли, что ничего особенного, просто переутомление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163