Там, где она начиналась, на шоссе висела табличка с цифрой «40», а на другой стороне дороги – «Частное владение». Асфальтовая дорога была закрыта резиновым кабелем. Наверное, переезжая через него, машина посылала куда-то сигнал.
Я проехал мимо, не останавливаясь. Развернуться было негде. Только за домом номер 100, вернее, за подъездной дорогой к нему оказался тупик и поворот. Весь Стоун-Каньон-Драйв имел протяженность три с половиной мили. Десять домов на отрезке дороги в три с половиной мили означают большое уединение. Я вернулся на Сансет, свернул на, Сепульведу и попытался подобраться с другой стороны. Наконец я нашел то, что искал: с западной стены каньона открывался прекрасный вид.
Единственное, что мне удалось выяснить, – это то, что, если я захочу познакомиться с мистером Томберлином поближе, придется идти к нему пешком или выманить его из поместья.
Было три часа. Я думал, что застану Рауля Тенеро дома в Майами. Я запасся четвертаками и позвонил в Майами из телефона-автомата. Трубку сняла Нита. Я попросил Рауля. Тщательно подбирая слова, она ответила:
– Я его сейчас позову.
– Да? – послышался смеющийся голос Тенеро.
– Никаких имен. Это друг по ранчо «Луна», парень.
– Вы мне хотите что-то сказать? Может, я слышал об этом?
– Может, и слышал. Человек, о котором вы говорили, жив, но если бы он мог выбирать между жизнью и смертью, он бы выбрал, вероятно, смерть.
– Этот вопрос не раз обсуждался. Мы боялись, что он сам распускает слухи о своей смерти, чтобы его оставили в покое.
– Я его видел.
– Тогда я расскажу об этом остальным. Мы отметим это событие сегодня вечером и пожелаем ему долгой жизни.
– Теперь имена. Минерос...
– Да?
– Расскажи мне о нем.
– У него, наверное, самая важная причина искать того человека, о котором мы говорим. Он зафрахтовал яхту и исчез.
– Знаю. Кто был с ним? Я бы мог выяснить это из старых газет, но на это уйдет много времени.
– Рафаэль Минерос. Энрике Минерос, старший сын. Мария Талавера, которая была обручена с племянником Рафаэля, умершим в кубинской тюрьме. И Мануэль Талавера, ее брат.
– Они мертвы, – сообщил я.
– Это предположение?
Телефонистка прервала разговор и предложила мне заплатить за очередные три минуты. Я бросил в автомат несколько монет.
– Нет, это точно, – сказал я. – Приказ отдал человек, за которого ты собираешься пить.
– Господи, сколько горя принес он семье Минеросов!
– По стоимости минуты разговора ты можешь догадаться, откуда я звоню.
– Я уже догадался, – ответил Рауль.
– Рауль, мне нужен здесь человек, которому я мог бы доверять, как тебе. У вас нет здесь никакой организованной группы?
– Мой друг, когда встречаются два кубинца, первым делом они организовывают комитет. Я могу сразу назвать имя. Поль Домингес. Одну секунду, найду в книжке. Вот: две тысячи восемьсот тридцать два, Уинтер-Хэйвен-Драйв, Лонг-Бич.
– Спасибо. Как он узнает, что меня благословил ты?
– М-м-м... Скажите, что он до сих пор должен мне пару туфель. Если и этого окажется недостаточно, пусть позвонит мне.
– Он смышлен? – спросил я.
– Больше нас с вами; амиго. И он мужчина, как мы с вами, вместе взятые.
Номер Домингеса я нашел в телефонном справочнике. Женщина с молодым приятным голосом сказала, что он будет около шести. Времени, чтобы съездить в Оушнсайд и выяснить, кто сдал «Колумбину» Рафаэлю Минеросу, уже не осталось. В телефонном справочнике я нашел номера Рафаэля Минероса из Беверли-Хиллз и Эстебана Минероса из Бель-Эйра.
В Буэна-Виллас я вернулся в половине пятого. На улице уже стояли восемь – десять машин. Я остановился перед домом номер 28. Когда я вылез из «фалькона», ко мне большими шагами направилась какая-то женщина, похожая на молодого Джорджа Вашингтона, только у нее были волосы цвета полированного красного дерева.
– Кто вы и что, черт побери, здесь происходит? – возмущенно поинтересовалась она с расстояния десяти шагов. Она была в китайском халате и светло-синих джинсах. Подойдя ко мне, женщина остановилась в ожидании ответа.
– Вы Хани? – спросил я.
– Да. Что, черт побери, затеяла эта Джунбаг?
– Может, вы поможете мне решить одну проблему, Хани?
– У меня у самой куча проблем. Френсин оставила дом под мою ответственность. Давайте ключи от дома и машины и убирайтесь отсюда!
Я достал пятидесятидолларовую купюру и поинтересовался:
– Моя проблема заключается в том, что я не могу решить, отдать ее Джунбаг, оставить на столике для Френсин или передать вам.
Глаза Хани забегали, враждебности поубавилось.
– За что это?
– За тихую квартирку. Никакого шума, никакой грязи, ничего, что могло бы расстроить миссис Броудмастер.
– Вы ее знаете?
– Видел много раз. Так отдать деньги Джунбаг?
– За все отвечаю я.
– Через несколько дней я верну ключ, а за Джунбаг не беспокойтесь. Она получит еще одну такую бумажку.
Рука Хани с быстротой молнии выхватила из моей руки купюру и спрятала в карман китайского халата.
– Я присматриваю за квартирой Френ и позабочусь, чтобы она получила эти пятьдесят долларов. Но вы не имеете права ездить на ее машине. За машину придется доплатить. Разве Джунбаг не предупредила вас, чтобы вы не трогали машину?
– Она не знала, что я заплачу. Я ей расскажу, о чем мы с вами договорились, – пообещал я.
– К чему излишние хлопоты? Ведь за все отвечаю я! Френ оставила ключ мне. Может, мне придется убирать после вашего отъезда. Джунбаг не станет убирать, и вы это знаете. Так что пусть все останется между нами. Френ разрешила мне пустить кого-нибудь, если я захочу. Услуга за услугу. Но за машину придется доплатить.
– Сколько, Хани?
– Ну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73