А в дневное время, Ши рассказывала, запросто может целый табунок одноклассниц в дом привести, дескать, для заседания их женского клуба, где она председатель! Рехнуться. Но это днем, а вечером, естественно, вся энергия выплескивается в семью, или персонально на папу. Как устоять? Я свои дела и рисунки побоку — в ее выдумки с головой погружаюсь, она устали не знает — и я тоже. Тут и Жан не выдержит, подключится, и мы втроем действуем на просторах новой квартиры не хуже вулкана Кракатау. А уж если и Ши, позабыв про серьезность, оторвется от зеркала да от телефона, к нам в компанию, то конец света перестает казаться чем-то далеким и недостижимым…
Ну, правду сказать, в остальное время домочадцы дружно пеняют мне, что я слишком долго работаю, а дома — слишком часто отрешен, ничего не вижу, ни на что не реагирую… Отрешен… Нет, просто я думу думаю и рисовать ее пытаюсь. А как же мне иначе-то? Сплю я положенный минимум, работаю, сколько требуется, не пью, не хожу ни на футбол, ни на концерты, ни в сауну с пивом и сослуживцами, ни в преферанс с друзьями детства… И при всем при этом кручусь как заведенный с утра и до вечера. Когда мне рисовать-то?.. Вот и отрешен, что я в голове творю, обдумываю «живописные» идеи разного свойства и этажности.
Квартира у нас большая, гораздо просторнее прежней: детишкам по комнате, наша спальня, гостиная, запасная гостевая, чтобы, например, тестю с тещей переночевать при случае, мой кабинет, и так называемая «палата для буйных», где мы всей семьей иногда проводим вечера. Она — своего рода дублер чинной и солидной гостиной, место, где можно швыряться подушками, ронять крошки на ковер, проливать чернила и краски, включать одновременно диктофон, телевизор, плеер, телефон и музыкальный центр. Компьютера у нас четыре: два «детских», ноутбук для Шонны и мой гробина с наворотами. Общим семейным собранием постановили: «в буйной палате компьютерам не место». А для самих компьютеров Шонна установила детям лимит и расписание, чтобы, значит, не попали бедные крошки в компьютерную зависимость, не стали рабами и зомби международных злодеев, кто тщательно и планомерно подготавливает плацдарм для… Шонна и сама не очень-то верит в апокалипсические камлания всех наших троглодитов и чайников, но на всякий случай контролирует размеры увлечения… Даже меня иной раз пытается отвадить… Есть еще кухня, просторные коридоры, лоджия, балкон… Прикинуть общую сумму затрат, прошлых и будущих — так это очень дорогое жилищное удовольствие нас приютило, но мы справляемся, даже выкраиваем деньги на скромные путешествия, в пределах Отечества и зарубежные… Эх, а того чудесного северного приключения с Чилли Чейном уже не повторить… Мы с Шонной иногда вспоминаем о нем, но краешком, почти вскользь, дабы не расстраиваться лишнего… Время ушло, и даже Ши уже не подзуживает меня позвонить по заветному номеру, чтобы напомнить о нас… Эх… Зато ездили с Шонной в Париж, ходили по Монмартру, взбирались на Эйфелеву башню… Что меня больше всего поразило в Европе, до самых печенок пробрало… Нет, это не Версаль и не частые границы-загородки через два шага на третий, каждая с переменой государственных языков… В другом дело. Там-то, в Старом Свете, было весьма хорошо и любопытно для нас, впервые ставших иностранцами, но вот когда мы вернулись… Вот тогда-то, задним числом, торкнуло и меня, и Шонну самое главное и острое: пережитая и утраченная безмятежность, расслабленность. Стоило нам с Ши миновать в аэропорту досмотровые барьеры и вступить в родную действительность, как пахнуло на нас Бабилоном родимым: тревожность, настороженность, напряженность, готовность к агрессии со стороны окружающих. Если это иллюзия — то очень уж яркая. А… чушь, на самом-то деле, через день-два эти ощущения прошли бесследно, но они были, они нас захлестнули на краткий первый миг свидания с Родиной. Да, повторюсь: это самое безмятежное спокойствие, «нетревожное неожидание» европейских улиц — задело меня больше всего. А там, в Европе, я и не заметил перехода и разницы, принял как должное, разве что улыбался чаще, чем в Иневии.
Работа моя также предполагает владение компьютером на уровне уверенного пользователя и я запросто справляюсь, хотя рабочий комп — совсем иной системы, нежели домашний, он для меня уродец постылый: все время виснет, все время глючит, периодически его надо подстраивать да перенастраивать… Не то что мой добрый надежный Мак: включу — и он мне рад, а я ему, с полтычка друг друга понимаем… Но и на работе можно приспособиться к агрегату, от которого, все же, пользы гораздо больше, чем вреда.
Мальчики мои второй день в местной командировке: шарятся по библиотекам, собирают в конспекты весь славный путь страховой компании «Континентальный МегаПолис» и ее высшего руководства, все, что доступно на эту тему в открытых источниках, то есть в газетах, таблоидах, журналах, бюллетенях… Мелисса разобралась с детьми и медициной, тарабанит по клавишам в качестве машинистки-комбайнера, сводит добытые рыхлые колосья в тугие компактные снопы, а в перерывах заваривает мне кофе, бегает по моим просьбам в архив, отвечает на первичные телефонные звонки… Пасьянс раскладывать ей просто некогда. Мне тоже, хотя на любой придирчивый взгляд — сидит мужчина во цвете лет за письменным столом и тупым взглядом озирает поочередно монитор, стены, ногти на руках, толстые коленки секретарши, ничего полезного при этом не совершая. А то схватится за ручку или карандаш — и ну чертить каракули на листке формата А-4…
На самом деле — я не бездельничаю, я мыслю; этот процесс у меня с детства болезненно проходил, а с тех пор, как я пополнил когорту самых отъявленных умников славной фирмы «Сова», житья не стало мне от этих чертовых размышлений, потому что все вокруг уверены:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129