ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— При том. Сиди тихо, я позвоню. Шелохнешься — две пули в яйца, а две в глаза. Але?.. Это я. Ну, короче, это он. Нет, я нормальный, и это — он, стопудово — он. И я имею с него получить… Еще чего! Какая еще Пайп? Что она уже подписала?.. Ничего я не забыл. Да мне хоть… Але, да… Кому передаешь?.. Я… Да, слышу. Я помню, зачем… А потому что я имею полное право с него по… Ни фига себе! Меня?.. За что? Я никого не подставляю, и я в своем пра… Погоди, шеф, но ты же сам клялся-божился, что он твоим другом был… Я не психую, я слушаю… Но… Но… да. Я понял. Чем я буду божиться по телефону? Хорошо. Лягавый буду, если я его трону без надобности. Но если он, не дай бог… Хорошо. я понял. Все, у меня трубка садится. Все….
— Слышал, сколько у тебя заступников? Старый урод… командует тут еще… Совсем нюх потеряли, все всё забыли, понятия, принципы, все всё за бабки меняют… Ничего, и без указов разберемся… Слишком много боссов развелось и все угрожают… Короче… Эта… Пайп —да? — передала, чтобы ты подписывал. Ты куда полез крыса??? Ты какую кнопку нажал (У Ромеро в кабинете не было тайных кнопок и мы об этом знали. А была бы — предварительно бы перерезали.)? Ну-ка показал… Нитро…глице..рин. Что за хрень такая? Короче: подписывай заявление и хиляй крупным хилем на все четыре стороны. Профсоюз распускается. — Ничего себе мужик ошалел, даже и про страх забыл, и про екнувшее сердце:
— То есть, как это распускается? Ты его, что ли, распускаешь?
— Не важно кто. Делай что тебе говорят и дыши. Одна твоя подпись осталась. Но помни, падла, встречу тебя в более уютном месте — тебе не жить, меня никто не остановит. Я не посмотрю… гадина! Ты еще смеяться!!!… — На этих словах я так вошел в роль, что и сам испугался пистолета в руке, так и захотелось нашпиговать до смерти перетрусившего Леона Ромеро свинцовыми цукатами.
— Я… не… тебе же приказали… — И ладонь выставил, видимо, пули ею ловить.
— Подписывай, и пожалуйста, как можно быстрее. Тебе хочется жить — и мне не меньше. Я за такую вонючую чушку как ты, в непонятное не собираюсь, но если ты еще хоть слово…. Вот здесь вот. И здесь. И здесь. И еще здесь, здесь и здесь. Все. Час тебе на сборы, тебе и твоим свиньям. Пусть тоже напишут. Или пусть рискнут остаться, это будет даже смешно. Но десять минут из конуры не выходить. Чао.
С этими словами, я покинул кабинет, моя часть работы на этом была почти завершена.
Кохен — просто супермен, еще быстрее моего управился: стоит под дверью, ухмыляется, а парня, Анджело, отослал к другой двери, ведущий в общекабинетный предбанник.
— Что, Джордж, стоишь, гримасы строишь? Порядок у меня, а у тебя?
— Как видишь. Давай, ходу отсюда. Ну-ка покажи подписи? Нормально. Эй, — Анджело, на, передай Карлу. — Я оставил пятерых ребят и Карлика на официоз, а мы — домой, в головной офис. — И, предупреждая мой вопрос о причинах спешки: — Генеральный приказал, это ему не терпится выслушать, больше ничего такого «пожароопасного».
— А Карлик что?
— Карл проследит, чтобы члены профсоюза, который пока еще есть, за сегодня и завтра написали заявления о выходе и подписали бы новый трудовой договор, каждый индивидуально, двухсторонний: работник и администрация киностудии. Там, в условиях, все не хуже, а как бы лучше для каждого, чем в прошлом договоре, но без профсоюза, что и требовалось. А уж там дальше, когда обживутся без профсоюзов… Время покажет.
— А мы? Где тут место «Сове»? — спрашиваю Джорджа, а сам думаю ну совершенно не о деньгах и не о «Сове»… Думаю и хочу спросить, и боюсь спрашивать… Поташнивает слегка, нет, не от страха…
— Мы — это весь набор юридических и охранных услуг, взамен того отребья, которое профсоюз привадил к студийной кормушке. Вот так вот. Что тормозишься, Рик, что с тобой? Может быть, этот гангстер тебя напугал? — спрашивает Кохен и ржет, зараза… Он ведь слышал там, за дверью, если не все, то основное.
— Как… ну, наша дамочка?.. Когда с компрой ознакомилась?
— Как по маслу. Боже, ты бы видел, как она рыдала… Сказала, что повесится.
— А ты?
— А я… Вы же католичка, говорю, что вы мелете, сударыня? Грех замаливают добрыми поступками, а не покрывают смертными грехами. У нас, говорю, как в банке: своего добились — и забыли навсегда, утешьтесь.
— Так…
— Вот и все… Как она рыдала… Говорила, что все двадцать лет молилась и каялась, и что нет ей прощения… А я ей говорю: есть прощение, и на Небесах, и здесь, на грешной земле. Эта подпись — первый шаг к истинному покаянию… Что-то там про гордыню приплел, ну, не мне тебе рассказывать, ты же сам у нас парень жох, язык без костей…
Бросать надо, к чертовой матери, всю эту службу поганую, эту драную «Сову»… Я не гожусь для этой работы, мне она не по плечу… Сказать, что мне стыдно было слушать похвалы Кохена в мой адрес и его похвальбу, — это ничего не сказать, благо что Кохен, весь в неостывшем азарте и в предвкушении наград, не смотрит на меня, к тому же и за рулем… Да, не гожусь. Дело не в стыде, и не в совести, и не в чем-то там таком… Цельным, увесистым человеком надо быть, а не рваным гондоном на сыром ветру. Отрыл я постыдный компромат на благонравную католичку, примерную мать семейства, с помощью этого мощного рычага развернул ее в нужную нам позу… И радуйся: молодец, справился! Если же, вдруг, ты содрогаешься от жалости за нее, представляя, каково ей будет жить дальше, низвергнутой с престижной должности, вынужденной каждый день смотреть в глаза своим любимым: незаконнорожденному сыну и обманутому супругу, не имеющей ни малейшей возможности отомстить обидчикам и свидетелям ее позора, — то, милый мой, стригись в монахи, а еще лучше — заранее стыдись последствий своих поступков и избегай их совершать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129