Яркое солнце на миг ослепило мне глаза.
Я вспомнила все. И тотчас узнала склонившуюся надо мной женщину. Это же Нэн Бриттен, моя верная служанка!
– Ах, Нэн! Солнце уже высоко. Я проспала все на свете. Скорее помоги мне одеться и причеши меня.
Нэн посмотрела на меня, словно бы сомневаясь в чем-то. Затем поспешно принялась одевать и причесывать меня.
– Что это ты такая хмурая, Нэн? – я наконец заметила ее состояние.
– Давайте я потороплюсь, ваша светлость. Я оставила детей с Большим Джоном, надо мне поскорее заменить его.
– Но почему с Большим Джоном? Где няньки? Что-то случилось?
– Да, за одну ночь мы остались без прислуги. Ушли даже те слуги, которых мы привезли из Америки. Должно быть, сговорились с местными. Завтрак не готов.
– Это скверно! Скорее беги к детям. Что-нибудь придумаем. Завтрак я как-нибудь приготовлю и сама.
– Наши сеньоры ждут вас в гостиной, – Нэн поспешно ушла.
Я быстро пошла по галерее в гостиную.
Что все это может значить? «Сеньоры ждут»! О Коринне она даже не упомянула. Неужели Коринна уехала, перед этим отпустив всю прислугу? Глупо, конечно. Но не глупее, чем травить Санчо ртутью. И что же мы сейчас будем делать? Искать беглянку?
Скорым шагом я вошла в гостиную.
У высокого продолговатого окна стояли Санчо и Этторе. Оба разом обернулись на звук моих шагов.
– Здравствуйте, Эмбер, – почтительно произнес Этторе.
Санчо сделал какой-то неопределенный жест рукой, который при желании я могла счесть за приветственный.
– Что произошло? – спросила я. – Нэн сказала мне, что сбежали все слуги.
– Больше ничего она тебе не говорила? – спросил Санчо каким-то странно заторможенным голосом.
– Нет. А что еще случилось? Впрочем, я догадываюсь. Наверное, это с Коринной. Это она внезапно уехала и отпустила всех слуг? Своих детей она взяла с собой?
– Уехала? – Санчо снял очки, словно бы нарочно для того, чтобы видеть все вокруг зыбким и расплывчатым. – Нет, она не уехала.
– Где же она? – я начинала сердиться, и вдруг ощутила ту знакомую атмосферу ужаса и жути, которая сопровождает внезапные смерти. – Коринна? Что с ней? Ведь это Коринна?
– Да, – кивнул Санчо, – это Коринна.
– Она мертва, – быстро произнес Этторе, не дав ему договорить.
– Нет! – невольно вырвался у меня крик. – Нет, нет, нет!
Казалось бы, за последнее время я должна была привыкнуть к неожиданным смертям. Но я никак, даже краешком сознания не могла предположить, что вдруг умрет Коринна, молодая, красивая, взбалмошная, полная надежд. Мне вдруг представилась Коринна, укачивающая на коленях младшего сына. Слезы навернулись на глаза. Я бессильно опустилась на стул и сгорбилась.
Этторе шагнул было ко мне, но Санчо махнул рукой, словно призывая его оставить меня в покое.
Наверное, несколько минут я так просидела, сгорбившись на стуле и тупо уставившись прямо перед собой. Слезы застилали мне глаза. Мужчины по-прежнему оставались у окна. Их сильные фигуры четко очерчивались на светлом фоне.
– Где она? – глухо спросила я. – Как это случилось? Она… убита?
– Вероятно, да, – напряженно ответил Санчо.
– Она у себя в спальне, – начал было Этторе.
– Нэн знает? – перебила я.
– Да. Но, как видите, она не рискнула сказать вам, – ответил Этторе.
– А дети?
И снова говорил Этторе:
– Они не знают. Им не сказали.
– Они не должны знать, пока, во всяком случае, – решила я.
– Судя по всем признакам, это отравление, – все с тем же напряжением заговорил Санчо.
– Отравление? – переспросила я.
Я сразу же вспомнила о ртути. Могла ли Коринна отравиться случайно; ведь разбивая прибор Этторе и подмешивая ртуть в пищу Санчо, она имела дело с сильным отравляющим веществом.
– Нет, – Санчо внимательно следил за моим лицом, – она не могла случайно отравиться ртутью. – Конечно, он легко угадал, что именно я предполагаю. – Я уже спросил Этторе. Конечно, его прибор исчез. Но ртути там было очень мало, ее едва хватило бы на то, чтобы причинить недомогание мне.
– Коринна отравлена не ртутью, – вмешался Этторе. – Она отравлена другим ядом – мышьяком.
– Как вы могли определить, каким ядом она отравлена? – повернулась я к нему.
– Есть некоторые признаки. Я видел ее.
– Вы все время повторяете, что Коринна отравлена, – я по-прежнему смотрела на Этторе. – Но вы действительно уверены в том, что она отравлена кем-то, а не отравилась сама?
Этторе ненадолго задумался.
– Нет, – сознался он. – В этом я не уверен. Пожалуй, она могла отравиться и сама. Но зачем?
– Этторе знает о том, что Коринна подмешала яд в мою пищу, – заметил Санчо.
– Но это не объясняет, почему бы она могла покончить с собой, – заметил Этторе.
– У Коринны был вчера вечером бурный разговор со мной, – начала я.
– Затем со мной, – поспешно добавил Санчо. – Вероятно, из нас троих я последний видел ее живую.
– Странно то, что в ее комнате я не нашел никаких следов яда, – вслух удивился Этторе. – У меня нет сомнений в том, что мышьяк подмешали в какую-то жидкость. Но в комнате нет ни кувшина, ни стакана…
– Там должен был быть графин, – вспомнила я. – Графин и стакан. Один стакан. Когда мы говорили, Коринна захотела пить. Она налила в стакан воду из графина. Затем я пила из того же стакана. Если бы ядовитое вещество было уже подмешано в воду, я бы тоже умерла!
Я чувствовала, что Санчо и Этторе – близкие мне люди. У меня возникла острая потребность быть откровенной с ними во всем, не забывая даже мелочи. Произнося это «я бы тоже умерла!», я вдруг представила себе снова, как все было тогда, в комнате Коринны.
– Нет, не так, – быстро сказала я. – По-другому… Или нет, – я уже не могла бы поручиться, что в точности воспроизведу в своих словах происшедшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147