Том заметил хозяина и, бросив последний взгляд на Панча и Джуди, побежал к нему, зажав локтем форейторскую шляпу.
– Иди рядом со мной, пока не доберемся вон до того пригорка, – приказал Себастьян. – У меня на хвосте повис один тип. Нет-нет, не оглядывайся, – резко предупредил он, когда голова грума инстинктивно дернулась.
– Кто он?
– Не знаю. Следит за мной от самого Лондона.
На вершине холма они остановились и стали рассматривать окрестности. Отсюда была хорошо заметна главная достопримечательность Гринвича, знаменитое белое здание Куин-хаус, за ним, ближе к берегу, виднелся внушительный силуэт старой Военно-морской школы, возведенной архитектором Кристофером Реном. Себастьян устремил глаза на запад, где щетинилась остриями шпилей и башен огромная неясная тень – Лондон.
Через некоторое время он спросил:
– Видишь этого типа сейчас?
– Ага.
– Раньше никогда не замечал его, когда пытался что-нибудь разнюхать в городе?
– Не-а.
– Тогда ладно. Удалось узнать что-нибудь интересное о капитане и его жене в ходе разведывательной акции?
– Это вы про чего? В каком ходе? – недоумевающе поднял брови Том.
– Разведывательной акции. Совершаемые пешком или верхом вылазки с целью получения данных.
– А-а, ясненько. Получил я, ну, как их, данные. Эта миссис Беллами не та, которая была матерью покойного лейтенанта. Нынешняя миссис – вторая жена капитана. А первая умерла от чахотки аж в тыща семьсот девяносто седьмом. В ее доме они сейчас и живут. Тут еще ее отец жил когда-то.
– И соседи подозревают новую миссис Беллами во всех на свете грехах, потому что она иностранка.
Том удивленно воззрился на хозяина.
– Откуда вы знаете?
– Счастливая догадка. А что еще о ней говорят?
– Не много, в общем, кроме как что капитан нескладно поженился.
– Они так считают, потому что она из Бразилии?
– Не, потому что она не умеет читать и писать.
– О? Весьма интересно.
– У них есть маленькая дочка. Зовут Франческа. Кажись, лейтенант очень любил сестричку, хоть она тоже иностранка. То есть наполовину иностранка.
– А что соседи рассказывают о самом юноше?
– Да говорят, что раньше, в детстве, был славным парнишкой. А потом они его редко видали, так как он ушел служить во флот.
– А капитан?
– Вроде чего-то в нем есть странное, хоть ничего такого никто и не говорит. Капитан в отставке уже лет пять или около того. В последнем плавании его судно разбилось и затонуло.
Себастьян почувствовал, что рассказ грума становится все более интересным.
– Затонуло? Что с ним случилось?
– В шторм попало. «Гармония» называлось, принадлежало Ост-Индской компании.
Том нетерпеливо переминался с ноги на ногу, то бросая украдкой взгляды на незнакомца, чей оливковый сюртук маячил теперь около ширм кукольника, то рассматривая двойную башню здания, в котором работал когда-то Фламстид.
– А чего насчет этого оливкового?
– Ладно, пошли. Пускай идет за нами в обсерваторию, если ему так нравится.
Глаза мальчишки заблестели от волнения.
Они стали спускаться с холма, направляясь к зданию обсерватории, также сооруженному по проект архитектора Рена. Прищурившись, Себастьян старался получше рассмотреть громоотводы на западной стороне здания обсерватории.
– Младшая сестренка лейтенанта Адриана Беллами рассказала мне, что он, когда судно стояло в лондонском порту, обязательно навещал родных. Но не в этот раз. Капитан сам отправился на корабль, как только тот пришвартовался. Буду очень удивлен, если капитан не предупредил сына, чтобы тот не покидал корабля, потому что его жизни грозит опасность.
– Чего ж тогда он все-таки ушел? – спросил мальчишка.
– Кто-то прислал записку, что его ждут дома.
От волнения Том даже слегка подпрыгнул.
– Наверняка убийце надоело выслеживать своих джантменов по городу.
– Может быть, у него просто истекает время? – высказал предположение Себастьян.
И вот они снова на борту судна, готовящегося к обратному плаванию, на этот раз вверх по Темзе. Разгулявшийся ветер гнал по небу низкие зловещие тучи, поверхность реки бурлила белыми барашками, напоминая кипящий котел, волны наполняли воздух брызгами, и маленький восьмидесятифутовый бот, хоть и стоявший на обоих якорях и накрепко пришвартованный, швыряло то вверх, то вниз.
Том бегом взбежал по сходням и теперь счастливый скакал по палубе, без умолку болтая со шкипером и его помощником, что заставляло корабельного пса надсаживаться от беспокойного лая. Каждый раз, когда палуба то вставала над ним стеной, то тут же резко опрокидывалась обратно, мальчишка заходился хохотом. Себастьян прошел к носовому люку и встал там, обратив лицо навстречу ветру.
Незнакомец в оливковом сюртуке поднялся на борт одним из последних и сразу же отправился на корму, подняв воротник сюртука для защиты от порывов влажного ветра. Помощник шкипера отдал швартовы, бот оторвался от пирса, ветер наполнил паруса, оглушительные звуки хлопков полетели в серое хмурое небо. Незнакомец стоял, широко расставив ноги и крепко упираясь ими в дощатый настил палубы. Такая мера предохраняла от килевой качки и говорила о том, что Оливковый Сюртук провел на море немалую часть жизни.
Минут через десять в поведении Тома вдруг появилось несвойственное ему спокойствие, затем рот его стал кривиться, а лицо позеленело. Себастьян поспешил выудить своего грума из-за груженой корзины, под которой тот пытался найти убежище, и не повел, а скорее потащил мальчишку на нос судна.
– Дыши глубже. Сейчас тебе нужно побольше воздуха. Нет, на палубу не надо смотреть, смотри лучше на линию горизонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83