– Ваш взгляд на положение вещей совершенно справедлив, милорд.
– Прекрасно. Мы понимаем друг друга.
Йейтс тоже поднялся. Джарвис дождался, пока тот дойдет до двери, и тогда прибавил:
– Все-таки несколько досадно.
Йейтс обернулся:
– Что именно вам досадно, милорд?
– Такая красавица будет принадлежать человеку, которого напрочь не интересуют женские прелести.
Если лорд Джарвис мечтал о ссоре, он ее не дождался. Йейтс улыбнулся, поклонился и промолвил:
– Доброго дня вам, милорд.
Спустя минут двадцать, когда Джарвис все еще сидел за столом, дверь кабинета приоткрылась и голос его дочери произнес:
– Должна тебя огорчить, папа. Бабуля бросила свой ночной горшок в горничную, и теперь и горничная, и повариха увольняются.
– Повариха увольняется? – Джарвис с любопытством поднял голову. – Она-то здесь при чем?
– Повариха – родственница нашей Эмили.
– Эмили? Что за Эмили?
– Эмили – это горничная.
– Боже правый! – загремел Джарвис – Что вы от меня теперь хотите? Бабские дела в этом хозяйстве не в моей компетенции.
– Я от тебя ничего не хочу, папа, – невозмутимо продолжала Геро. – Я просто пришла предупредить, что обед задерживается.
– Обед? Но… Кто его будет стряпать?
– Я, – сообщила его дочь с тем же хладнокровием и закрыла за собой дверь.
Джарвис минуту смотрел ей вслед, затем поднялся и налил себе бренди. Трудная выдалась неделя.
День был на редкость пасмурный, но даже и его свет, лившийся в окна кухни, был слишком ярок для усталых глаз Себастьяна. Он сощурился, опустил веки, провел ладонью по обросшему щетиной подбородку.
– Напомни мне, будь добр, почему я остался у тебя, а не пошел домой? Ни моей бритвы. Ни ванны. Ни смены белья.
– Тебе крайне нужно было поговорить, – ответил Пол Гибсон из дальнего конца комнаты.
Глаза Себастьяна широко раскрылись.
– Мне? И много я тут наговорил?
– Достаточно. – Гибсон приблизился к нему и остановился у щербатого кухонного стола. – Я очень сочувствую тебе, Себастьян.
Тот отвел глаза в сторону.
– Возьми выпей. – Хирург поставил перед гостем кружку эля. – Это вылечит тебя от головной боли. Пей скорее. Я намерен сообщить тебе сегодняшнюю новость.
Себастьян поднял на друга вопросительный взгляд.
– Новость? Что-нибудь случилось?
– Двенадцатилетний сын Феликса Аткинсона сегодня утром пропал из дома.
ГЛАВА 57
Зажиточный особняк в Уэст-Энде. Хозяин дома, опора и надежда Ост-Индской компании, стоял спиной к комнате, глядя в окно на улицу. Молодая, на вид лет тридцати с небольшим, светловолосая женщина тихо плакала, сидя в обитом дамасским шелком кресле. Насколько видел Себастьян, муж не предпринимал попыток утешить ее.
– Я хотел бы поговорить с вами, – обратился он к хозяину дома, – если можно, с глазу на глаз.
Тот вздрогнул и круто обернулся, на лице его появилось выражение негодования:
– Право, милорд! Едва ли вы могли выбрать менее подходящее…
Себастьян оборвал его:
– Не думаю, что вам будет приятно, если миссис Аткинсон услышит содержание нашей беседы.
Гневный румянец окрасил щеки мужчины. Он бросил быстрый взгляд на жену и отвернулся.
– Можете пройти в утреннюю гостиную.
Они едва успели переступить порог комнаты и остаться наедине, как Себастьян схватил Аткинсона руками за плечи и припечатал к ближайшей стене.
– Вы лживый сукин сын! Эгоист, думающий только о себе, – прошипел он сквозь стиснутые зубы.
Аткинсон задохнулся от изумления и сделал попытку освободиться от железной хватки.
– Как вы осмелились? Как вы смеете поднимать на меня руку в моем собственном до…
Себастьян нажал локтем на горло, продолжая припирать его к стене.
– Мне известно, что случилось на корабле. Я знаю все о Гедеоне Форбсе и о том, что на самом деле произошло с Дэвидом Джарвисом.
Аткинсон мгновенно притих.
– Не может быть.
– Прочел судовой журнал.
– Что за журнал? Судовой журнал с "Гармонии" утерян. Беллами сказал, что он его потерял.
– Он солгал. – Себастьян крепче надавил локтем на горло Аткинсона. – Все вы солгали. Что вы надумали сделать? Собрались после гибели сыновей Кармайкла и Торнтона и сговорились? Поклялись хранить тайну?
– У нас не было выбора.
– Вы могли сказать правду.
Аткинсон быстро облизнул пересохшие губы.
– Как мы могли решиться на это? То, как мы поступили с мальчиком, вызвало бы у любого только отвращение. Никто понятия не имеет о том, что мы пережили на корабле. Смертельный страх. Дни и ночи, которые кажутся бесконечными. Мы могли думать только об одном.
Голод снедал нас, голод, который огнем жжет желудок. Вы бы пошли на что угодно, если бы узнали такие муки.
– Может, и так. Но на улицах Лондона люди каждый день умирают с голоду. Тем не менее они не убивают и не едят друг друга.
Аткинсон так глубоко вздохнул, что тело его вздрогнуло.
– Мальчик все равно уже умирал. Мы только ускорили час его смерти. Дэвиду Джарвису не следовало пытаться мешать нам.
– Так вы объясняете ваши поступки? А прибытие фрегата "Соверен"?
– Мы понятия не имели, что он уже недалеко! Думали, что так и погибнем, не увидев ни одного корабля. Откуда нам было знать?
– Потому и не следовало разыгрывать из себя высшую силу. – Себастьян ослабил хватку. – Мне необходимо задать вам важный вопрос, и прошу подумать, прежде чем вы ответите на него. После того как команда взбунтовалась и покинула корабль, остался ли на борту хоть один человек?
– Из членов команды, вы хотите сказать? Нет. Из команды оставались только Беллами, три офицера и юнга. Почему вы спрашиваете? Вы знаете, кто это сделал? – Его голос поднялся до визга. – Кто же? Почему вы мне не говорите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83