Для тех, кто располагал средствами, Ньюгейтская тюрьма могла предложить массу удобств – более комфортабельную камеру, менее жесткое ложе, обед из ближайшей харчевни. Но ее атмосфера, сочившаяся зловонием экскрементов, затхлостью сырости, горем, оставалась отвратительной, а неотвязная угроза виселицы незримо маячила перед глазами узников.
– Некоторым образом, да, – признал Себастьян. Форбс перестал писать и отложил в сторону перо. Тот добродушный здоровяк, которого он видел прогуливающимся по лугам собственного поместья в Хертфордшире, исчез. Сейчас перед Себастьяном сидел бледный испуганный человек.
– Вы тоже думаете, что это сделал я? – спросил Форбс – Что я убил этих молодых людей?
– Нет.
– Почему вы так считаете? Ведь кто-то же убил их? Арестовав меня, полиции удалось связать концы с концами.
– Не все концы связаны. Сегодня утром пропал сын Аткинсона, Энтони.
– Но это мог сделать соучастник, так мне объяснили, по крайней мере. Кто-то похитил мальчика, чтобы заставить власти счесть меня невиновным.
– Я так не думаю.
Форбс встал из-за стола и подошел к окну.
– На этом плацу вешают преступников, вы знаете, наверное? Тех, кому вынесен смертный приговор. Прямо здесь, перед зданием тюрьмы. Вы когда-нибудь присутствовали при повешении?
– Да.
– Однажды я видел это. В Сент-Олбансе, когда был еще мальчишкой. Отец взял меня туда, несмотря на возражения матери. Какой-то парень стибрил штуку ткани из лавки. Мне тогда было всего лет десять, и, по-моему, он был не намного старше. Его и вздернуть толком не сумели, парнишка умирал не меньше пятнадцати – двадцати минут. Палач схватил его за ноги и стал тянуть вниз, чтоб сломать ему шею. Но даже это не помогло. Он медленно задыхался. Очень медленно.
– Я не допущу, чтобы вас приговорили к смерти, – сказал Себастьян.
Кривая ухмылка искривила рот Форбса.
– Надеюсь, вы простите меня, если я выражу вам недоверие.
Себастьян не сводил глаз с бескровного, осунувшегося лица.
– Нет ли еще чего-нибудь, что вы можете мне рассказать о своем сыне? Что, возможно, помогло бы нам.
– Нет.
– Как вы считаете, может существовать человек, который испытывал бы желание отомстить за смерть вашего сына?
Форбс еще больше побледнел, и Себастьян понял его страх. Несчастного отца испугала мысль, что подозрение падет на его старших сыновей, того, который учился в Кембридже, и второго, который помогал отцу управлять поместьем.
– Нет! – выкрикнул он.
– Я не о них говорю.
Форбс подошел к кровати, сел на край, сцепил повисшие плетьми руки, голова его опустилась на грудь. Через некоторое время до Себастьяна донесся его глухой голос:
– Возможно, кое-кто… – Он замолчал, потом тяжело сглотнул и продолжил: – Видите ли, Гедеон, собственно говоря, не мой ребенок. Я, конечно, вырастил его и относился к нему всегда как к сыну и, знает Бог, любил его как родного. Но он не плоть от плоти моей.
– Что?
Форбс уставился на каменный пол под ногами, щеки его слегка окрасил румянец.
– Это не такая история, о которых любят поговорить в мужском обществе. Но… Моя вторая жена – мать Гедеона – была уже три месяца в тягости, когда я на ней женился.
Себастьян с жадностью слушал.
– Но отец? Кто он?
– Не знаю. Она никогда не говорила мне о нем, а я не спрашивал. Ее родители так и не узнали, что их дочь согрешила. Думаю, они возражали против этого брака из-за вероисповедания молодого человека.
– Где жила ваша жена? В Хертфордшире?
– Нет. Она из Кента. Деревня Холлингбоурн.
Себастьян сорвался с места.
– Это около Эйвери?
Форбс вскинул голову, рот его открылся от изумления.
– Откуда вы знаете?
ГЛАВА 59
Отдаленные раскаты грома уже доносились до Себастьяна, когда он прискакал на Брук-стрит. Поручив лошадь заботам Жиля, грума, он послал за Томом, а сам быстрыми шагами направился в кабинет.
Виконт стоя заряжал кремневый пистолет, когда прибежал Том и, запыхавшись, встал на пороге.
– Требуется срочно отыскать мистера Лавджоя. – Засовывая оружие в карман, Себастьян в немногих словах описал мальчику содержание беседы с Форбсом. – Когда разыщешь, передай ему то, что я тебе только что рассказал, и объясни, куда я отправился.
Он выглянул в окно; увидев сгущающиеся на небе свинцовые тучи, набросил на плечи плащ. Предстоящую поездку, похоже, будет сопровождать сильнейший ливень.
– Я с вами, – заявил Том. Ему приходилось бежать вприпрыжку, чтобы не отстать от хозяина, когда тот быстро шел садом, направляясь к конюшням, на ходу натягивая кожаные перчатки для верховой езды. – К своему Лавджою вы можете и Жиля послать, а…
– Нет. Этот человек убийца. Ты передашь то, что я велел, мистеру Генри и будешь ждать меня здесь. Это приказ. – Себастьян разобрал черные кожаные поводья, помедлил и повторил, сопровождая свои слова внушительным взглядом: – Понял меня?
Том понуро опустил голову.
– Ага, хозяин.
Себастьян вскочил в седло и почувствовал, как нетерпеливо вздрогнул под ним конь. Вороной словно чуял нервозность всадника и жадно хотел пуститься вскачь. Но Девлин придержал его, повторяя еще раз:
– Только попробуй ослушаться, и, клянусь, я спущу с тебя шкуру.
Он взял араба в шенкеля, и тот птицей вылетел из конюшни. Копыта загрохотали по гравию двора.
Дождь припустил уже всерьез, когда виконт проскакал по мосту и оказался на Блекфрайерс-роуд. В этой части столицы убогие кривые улицы не имели тротуаров, мостовые заполняла орава оборванной детворы, туда-сюда сновали нищие, сидели калеки, клянча подаяние. Себастьяну пришлось сдерживать бег коня, пока он не оставил позади дорогу на Гринвич. К тому времени, когда он достиг Блекхета, дождь обернулся свирепой, завывающей бурей, струи воды хлестали лицо всадника, сбегали холодными потоками по шее, затекали за воротник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83