Послышалась грустная мелодия.
Выбежал настоящий маленький мальчик и протащил по песку игрушечный кораблик.
– Переселенцы из Старого Света прибывают в Новый, – раздался на весь зал замогильный голос, и… на арену цирка вышел… Пьер Робийяр.
Зрители вздрогнули и обратились туда, где должен был сидеть Пьер. Уважаемый джентльмен сидел на месте – но на арене стоял… он же. Публика затихла, теперь, даже если бы на цирк напали индейцы, никто бы не оторвался от зрелища.
А следом вышла… Кэролайн. Ее вспомнили сразу все. Это была копия умершей женщины, только облагороженная воспоминанием. Женщину играл молодой мужчина. Не карл.
Она прошлась по кругу арены и внимательно посмотрела в лицо каждого.
Потом взяла из рук мальчика кораблик и начала водить его по песку. Из-за кулис послышались чьи-то стоны. Пьер Робийяр – тоже актер нормального роста – стоял в стороне.
Потом подошел к Кэролайн и поцеловал ее. Зал вздрогнул, как от пощечины.
Мужчина, игравший Пьера, взял юношу, что играл Кэролайн под руку, и подвел к маленькому домику.
Топнул ногой, и из окошка вылетел воробей, который скрывался там, невидимый зрителям. Дети и их няньки зааплодировали удачному фокусу. Они не знали, что разыгрывается трагедия.
– Полин, – сказала бабушка Робийяр в наступившей тишине громким шепотом, – я забыла дома нюхательные соли от мигрени, поди принеси мне их.
– Но, бабушка, я же пропущу представление, – запротестовала девочка.
Бабушка забыла возразить.
Исполняющий роль Пьера Робийяра актер ушел с арены, а на площадку вышли… те, кто сидел в зале. Нормального роста.
И не только все пожилые, но теперь уже и люди среднего возраста стали узнавать себя.
Все узнали банкира Харвея, узнали Мартина Бибисера.
– Меня зачем же? – возмущенно спросил он на весь зал.
А потом вышел и Батлер, последним – все они стали кружиться вокруг Кэролайн и приглашать ее на танец.
Зазвучал менуэт.
Кэролайн, как автомат, танцевала с приглашавшими ее мужчинами. Комедиант, изображающий Батлера, тоже делал это очень удачно. А потом заиграла другая музыка, и актер-Кэролайн оказалась напротив актера-Пьера Робийяра. Они подошли друг к другу и закружились в чарующем танце. Все открыли рты при виде той грации, которую демонстрировали уроды.
Кэролайн и Пьер самозабвенно танцевали, и вот уже голова Кэролайн склонилась на грудь Пьера. А в толпе карлов, высыпавших на сцену, началось волнение, и они начали указывать пальцами на пару, высказывая свое негодование.
Лицо настоящего Пьера Робийяра было абсолютно спокойным. Он смотрел так, как будто единственный из всех зрителей не видел скандальности в том, что происходит на сцене.
«Какое самообладание, – подумал неизвестный, руководивший представлением, – или тут что-то другое?»
Но когда на сцену вышла карла – Сьюлин, Пьер напрягся. Желваки на его лице заходили ходуном.
Сьюлин остановилась напротив пары Пьер – Кэролайн и поманила Пьера пальцем. Тот покорно оставил первую женщину и перешел к другой.
Снова выбежал мальчик, изображающий Филиппа. Он стал приставать к Кэролайн. Пьер-актер подошел к нему и ударил мальчика по щеке. Уродцы заговорили скрипучими голосами, каждый вытащил на сцену маленький домик, который был копией реальных домов Саванны.
Зрители стали тыкать в них пальцами.
Карлы заговорили о сплетнях, когда-либо звучавших в настоящих домах реального города. Обсуждался буквально каждый из уважаемых жителей города.
Какой-то господин, что сидел в партере, вдруг закричал, что все это вранье: не говорил он таких слов своей жене. И тут же дама, сидевшая рядом с ним, заголосила и крикнула, что ее сестра никогда не завидовала своей соседке, а наоборот, ее муж изменял ей с сестрой.
Трагедия началась с одного очень хитрого хода, кем-то гениально придуманного. Один из актеров, изображающий сестру миссис Мериузер, поднялся в партер, подошел к реальной миссис Уайтинг – и начал в лицо ей говорить гадости, которые миссис Мерриузер говорила бы про миссис Уайтинг. Муж миссис Уайтинг сидел рядом, его нервы не выдержали – он погнался за актером, а догнав стал бить. У старика в женском платье пошла кровь носом и вдруг оказалось, что это настоящая миссис Мерриузер. Началось невообразимое. Все повскакивали со своих мест и, завязалась драка.
Места, проданные каждому горожанину, были распределены таким образом, что враждующие группировки оказались по соседству друг с другом. Зрители забыли о приличиях, все смотрели друг на друга с лютой ненавистью. Главное, было непонятно кто перед тобой, имитатор-актер или реальное лицо. Зрители стали щупать друг друга.
Мужчины задирали дамам юбки, чтобы удостовериться, что это не актеры.
Такого Саванна еще не видела.
Карлы, оставив свои игрушечные домики и кораблики на сцене, покинули арену. Актеры торопливо переодевались за кулисами. В партере пролилась первая кровь.
Все приличия были забыты. Дамы колотили друг друга зонтиками, а мужчины стояли друг напротив друга в стойке английских боксеров.
– Они нас побьют, как только разберутся между собой, – передавали карлы друг другу слова Снепса. – Надо бежать из города.
Но это было невозможно.
Карлы узнали, что касса – пуста и денег брать неоткуда. Таинственный устроитель гастролей не расплатился с труппой. Правда, обещал очень щедрые гонорары. Приходилось выбирать: либо собственная жизнь, либо деньги.
Карлы предпочли первое и стали убираться из здания не солоно нахлебавши.
Только один человек из партера покинул вместе с ними поле битвы. Директор труппы нагнал его и с негодующим лицом зашипел ему на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126