Мистер Батлер вез его на карете.
Рассказ Филиппа
… Улица была какая-то пыльная.
– А когда шел дождь, мистер Чарльз? – похмельным голосом спросил я самозванного защитника.
– Заткнитесь, мистер! От вас несет, как от стухшей бочки со спиртом, если такое вообще бывает.
У банкира вы должны только хлопать левым глазом, а правый не открывать вовсе: он у вас косой, когда вы с похмелья. Если вы не будете это делать, ранее влюбленный в покойницу Кэролайн Харвей никогда не узнает в вашем похабном лице черты своей возлюбленной. Все зависит от вас.
Я пропустил скабрезности Батлера мимо ушей.
«Старый черт. Думает, что он один знает все про человеческую душу. Я в своем юном возрасте тоже кое в чем разбираюсь».
Я скрестил ноги. А потом руки. И сплюнул в окно. Показал язык встречной девушке и ущипнул себя за попу, чтобы больше так не делать. Мной владела ярость. Я вышел из под контроля пай-мальчика и мстил ему.
Дом банкира был претенциозен. Колониальная белая громада в три этажа и с каменными львами по бокам парадного крыльца.
– Ведите себя поприличнее, мистер. – Напутствовал его Батлер. Он заметил странности в поведении молодого человека.
– По всей видимости винные пары вывели вас из-под контроля вашего захудалого сознания, так это еще не повод, чтобы вы думали, будто все будут к вам относиться как к пай-мальчику, которому необходимо прощать случайные шалости. Запомните, чтобы добиться этой аудиенции я потратил слишком много денег.
Если бы Батлер пореже ссылался на то количество денег, которое он потратил на меня, я бы ему больше верил.
У подъезда их встречал белый дворецкий. В ливрее. Такого в домах Юга отродясь не было. Белые люди не прислуживали. Они могли быть нищими, неуважаемыми, но никогда не опускались до работы лакеев. На это годились черные.
– Что это, мистер Чарльз? – спросил Филипп у Батлера, указывая глазами на белого дворецкого. – Это перекрашенный черный?
– Не задавай вопросов, на которые ты сам можешь придумать ответ, – прошипел Батлер.
«Ну и передняя… Холл – необъятных размеров. И опять каменные львы». Навстречу гостям по лестнице спускался мистер Джек Харвей. Глядя на него, Филипп вспомнил ряд тонкостей, которые выветрились из его пьяного сознания.
Прежде всего, мистер Харвей был отцом жены дяди Пьера. Он был отцом Сьюлин и при этом любил сестру Пьера. Замечательно! Его привязывали к дому Робийяров двойные узы. Очень мило!
А знал ли он о том, как Сьюлин терроризировала Кэролайн? Наверняка не знал! А то бы он потрепал свою дочь по загривку. И он же был дедушкой Эллин – это поразило Филиппа больше всего.
«Боже мой, – мой родственник!»
У меня началась икота. Батлер двинул мне локтем в бок. Дыхание сперло. Харвей подумал, что я восхищаюсь его домом. Он ласково взял меня под локоток, и нимало не заботясь о Чарльзе Батлере, повел одного наверх в свои аппартаменты. Мне было стыдно обернуться и взглянуть в глаза мистеру Батлеру.
Филипп не видел, как Чарльз заговорщицки улыбнулся им в спину, а когда мистер Харвей обернулся – показал большой палец правой руки. Харвей ответил подмигиванием.
Юношу привели в кабинет.
– Выбирайте себе кресло, – предложил Харвей – мой родственник.
Я опять икнул. И вспомнил бешеный взгляд Батлера.
Юноша не знал, что идет по пути хорошо продуманного сценария.
– Выберите вон то, – будто на мороженое, указал мне Харвей. Кресло было явно очень старинное и к тому же – глубокое.
– По-видимому, что-то очень важное привело вас ко мне, коли вы так неожиданно вспомнили о нашем родстве, – высокопарно обратился ко мне банкир.
Я покраснел и икнул. Банкир досадливо поморщился.
– Эти старые кресла трещат, как попугаи. Что поделаешь – время!
Я смотрел на него как на волшебника. Банкир меня разыгрывает или в самом деле принял гнусный звук за издержки мебельного производства? Похоже было, что старый осел говорил вполне искренне. Если он такой кретин, то каков же его банк?
– Мой банк самый богатый на Юге, – сказал медленно, с оттяжкой Харвей. – чем ввел меня в кратковременное умственное помешательство: то ли я сказал свою мысль вслух, то ли Харвей случайно продолжил своей фразой мою мысль.
На всякий случай я решил прекратить рыгать и думать. Но ненадолго. Пока идет аудиенция.
– В банке «столько-то и столько» дохода в месяц, – плел свою гнусную лекцию Харвей.
Я молчал.
По всей видимости юноша как-то нарушил тактику поведения, избранную стариком. Тот стал нервничать.
– Что же вы молчите, молодой человек? – наконец не выдержал он. – Или вы не хотите со мной разговаривать? У меня что, пахнет изо рта?
– Не у вас. У меня, – промычал я, соблюдая предосторожности, указанные мистером Батлером. Я закрыл правый глаз и стал усиленно подмигивать левым. Харвея это смутило.
– Мне кажется, вы скучаете, молодой человек. Во всяком случае, глядя на ваше поведение, я делаю такой вывод.
– Ах, как вы проницательны, сэр, – сказал я подобострастно, вспомнив белого лакея в передней. Может быть, мистер Харвей не был любителем черного?
– Вы умница, – сказал, причмокивая, Джек Харвей. – Вы душка, потому что у вас на лице написано все, о чем вы думаете. По всей видимости – вы мечтаете заняться в вашей жизни, которая порядком вам осточертела, чем-нибудь серьезным. А именно, вы хотите видеть свое имя внесенным в анналы серьезных молодых людей Юга?
Я прекратил раскачиваться в кресле. Джек Харвей застонал. Я испугался и посмотрел ему в глаза. Он указал мне пальцем вниз – я ужаснулся.
Ножка кресла, в котором я сидел, опустилась прямо на сапог мистера Харвея. Как настоящий джентльмен, он не сказал об этом вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126