Она тоже дышала часто, тонкая ткань на груди распахнулась, но
женщина видела только троих могучих варваров, так нежданно оказавшихся
рядом. Ее темные, чуть раскосые глаза с изумлением смотрели на синеглазого
чужака в волчьей шкуре. Пальцы ее все еще сжимали тонкий как ореховый прут
клинок.
Мрак оскалил зубы:
-- Вовремя мы, ребята?
Старик с трудом поднялся. Лицо и даже волосы перепачкались в пыли. Он
суетливо отряхивался, руки дрожали, морщинистое как печеное яблоко лицо
дергалось, но все же пришел в себя быстро, с достоинством поклонился.
Седые кустистые брови нависали так, что глаз не было видно, но Мрак
чувствовал, что следят за каждым его движением.
-- Мы бесконечно... бесконечно благодарны вам, северные люди.
-- Да пустяки, -- застенчиво отмахнулся Таргитай. -- Только и делов,
что свору отогнать...
Старик поклонился снова.
-- Мы слышали, что в сказочной Гиперборее живут гиганты, но не
думали, что такие...
-- Да, мы там всякие.
Женщина и уцелевший слуга поклонились тоже. Женщина была молода и
хороша собой. Олег, привыкший все подмечать, смутно удивился, что за время
странствий им почти не встретились некрасивые женщины или красивые враги.
Олег, уже стыдясь своего воинского порыва, вклинился в разговор:
-- Почему они напали?
-- Просто напали, -- ответил старик грустно. -- Мир таков, что где
нет железной руки властителя, там властвует разбой. Я местный маг...
старый, но не очень могучий. Моя сила не в магии...
По лицу Таргитая было видно, что певец разочарован. Если бы старик
оказался королем в изгнании, молодая женщина -- принцессой... или нет
старик чтобы был заколдованным магом немыслимой мощи, а в благодарность за
спасение... гм... нет, чтобы женщина в благодарность...
Олег сказал с жадностью:
-- Я сам волхв-травник... маг-лекарь, по-вашему. Я понимаю тебя.
Говори!
-- Я занимался ведарством...
Мрак уже выворачивал карманы сраженных, вытряхивал мешки. Женщина
торопливо хлопотала среди раненых. Олег чувствовал ее любопытные взгляды,
потом как-то само собой ее черные как ягоды терна глаза повернулись к
Таргитаю и уже не отрывались от дударя.
Таргитай вытащил сопилку. После сражения остро захотелось поиграть.
Словно бы мог очиститься, как Мрак очищал себя горячим песком за неимением
воды.
-- Ведарством, -- услышал он озадаченный голос волхва, -- что это?..
-- Та магия, которая была... до магии.

Вечером Мрак прибил огромную ящерицу. Длиннее козы, страшная, она
перепугала Олега до икотки, когда подошла, любопытствуя, к костру. Мрак
тут же швырнул в нее камнем. Попал удачно, ящерица упала замертво. Почти
замертво, так как ожила, когда Мрак почти заканчивал снимать шкуру.
Вырвалась, забегала, Мрак погнал ее на Олега. Волхв успел ухватить и,
сердясь за испуг, удавил голыми руками.
Вечером сидели у костра. Мясо ящерицы оказалось нежным как у рыбы,
даже чуточку пахло тиной, хотя в жарких песках вода могла только
померещиться. Мрак с удовольствием разгрызал полые кости, шумно выдувал
костный мозг. С одной костью промучился долго, выбивая мозг, пока не
стукнул ею Таргитая в лоб.
Олег съел печень, жевал медленно, прислушивался к ощущениям. Сказали
бы раньше, что будет есть большую жабу, -- а ящерица просто вытянутая
жаба, -- плюнул бы в глаза. Но ест, не жалуется. Таргитай показывал
молодой женщине, как играть на дуде, Мрак отдал сапоги слуге на починку, а
Олег жадно впитывал неторопливый говор старого волхва.
-- Не знаю, зачем тебе, такому молодому и полному сил... вызнавать
такое... Это мне, я уже одной ногой там, внизу... Ты мог слыхать, что в
старину хоронили только в скрюченной позе. Подвязывали руки и ноги, если
надо -- подрезали сухожилия. В могиле клали так, будто лежит в утробе
матери. Посыпали охрой, что по наших магическим обрядам являет собой
кровь. Все для того, чтобы облегчить новое рождение...
-- Так было и у нас, -- прошептал Олег.
-- И человек рождался на земле снова... В звере, птице, рыбе... Снова
в человеке. Шел круговорот душ в природе, все понимали звериную речь, все
были с природой едины... Если охотник убивал зверя, то просил прощения...
-- И у нас! Мы только вчера об этом говорили.
-- Но ничего не бывает хорошим полностью. Кто жил в Лесу, тот другой
жизни не знал. Но вышли в Степь, увидели мир бескрайним... Увидели, как
солнце совершает свой путь по небу... Всегда с востока на запад! И
дознались, что ночью солнце совершает путь обратно. Уже под землей. И
тогда мудрецы решили, что человек должен оставаться человеком и после
смерти... Для этого его нужно хоронить распрямленным!
Олег помолчал, сказал нерешительно:
-- Вроде бы лучше человеком...
-- Остаться человеком -- никогда не увидеть нашего мира. Не бегать по
лесу, не плескаться в реке, не прыгать по деревьям. Никогда не видеть
солнечного мира, никогда! Кто попадает в подземный мир, не возвращается.
-- Тогда как же лучше?
-- Каждый выбирает свое, -- сказал старик неожиданно жестко. -- Пока
что выбирает. И для всех последующих поколений выбирает. Сшиблись две
могучие силы. Старые боги требуют круговорота душ в природе, новые хотят
закрепить человека в человеке. Взгляни!
Олег осторожно взял в руки глиняный сосуд. Старик называет его
лицевой урной. Когда умрет, его сожгут и сюда засыпят прах. Гончар не
просто сделал урну, а очень точно вылепил лицо старого ведара. Боги судьбы
уже не пустят душу в зверя или птицу, а вернут человеческий облик и
ввергнут в мрачное подземное царство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24