— Неприятности?— Еще какие. Сначала сосед мой трахнул не того, кого надо. Заявился папа этой девчонки с охраной, набили нам морды.— Вижу, — подтвердил Павел, — глаз еще красный и синяк не прошел.— Вот-вот. Потом — еще хуже, а под конец и вовсе дом сгорел. Так, что мне теперь даже жить негде.— Ну, жить, предположим, можно и здесь, — Павел забросил окурок подальше в лес и вытащил новую сигарету. Заметив недоуменный взгляд Корсакова, пояснил, — впрок накурюсь.— Тебе что, и курить не позволяют?— Слава Богу, нет, но уговорились на пять сигарет в день. Меня месяца полтора назад так прихватило, — Воскобойников похлопал по груди, — мотор отказывать стал.— Вот черт, — огорчился Корсаков, — рановато вроде. Что, ни с того, ни с сего?— С работягами, что здесь крышу крыли, посидели. А они мужики деревенские, подначивать стали: мол, вы в Москве пить разучились. Пришлось показать, кто пить разучился. Они все в лежку, а я песни пою. Правда наутро пришлось скорую из Яхромы вызывать. Марина неделю за мной в больнице ухаживала. Слушай, Игорь, — Павел наклонился к Корсакову и понизил голос, — может, охмуришь ее, а? Чую я, виды она на меня имеет.— А что, — усмехнулся Корсаков, — девушка приличная, симпатичная, деловая, — он поставил на колоду очередное полено, — не пора ли тебе о семье подумать, кстати говоря?— В тридцать лет жены нет, и не будет, — напомнил Воскобойников старую пословицу, — привык я уже один.— Она тебе хоть нравится?— М-м… она добрая, хорошая. Красивая, — Павел задумчиво подкрутил ус, — но уж больно следит за мной. В смысле — водку нельзя, курева поменьше. Во, идет, ну-ка, держи, — он сунул окурок в рот Корсакову.— Так, — сказала появляясь из-за дома Марина, — мальчики, шашлык готов, где огонь?— Сейчас добудем, — пообещал Корсаков, расправляясь с очередным поленом. Демонстративно затянувшись, он выплюнул окурок, — работаем без перекуров.— Здесь кушать будем?— Здесь, на воздухе, — прогудел Воскобойников, — а потом у камина посидим, чайку попьем. Эх, и люблю я чаек!Марина с подозрением посмотрела на него.— Да, с недавних пор полюбили. Павел Викторович, а вы не курили сейчас?— Как можно, Мариночка. Мы же договорились! Вот — Игорь не даст соврать.Корсаков сделал честные глаза.— И соврать не дам и сам не стану. Ложь противна человеческой природе! — провозгласил он— Приятно слышать, — заметила Марина, — Павел Викторович, пойдемте, поможете посуду принести. Игорь, я жду огонь.— Уже зажигаю, — успокоил ее Корсаков.От работы он вспотел и скинул куртку. Сложив в мангале колодец из щепок, он сноровисто запалил огонь, с удовлетворением отметив, что это не разучился делать, хотя последний раз разжигал костер для шашлыка еще будучи студентом.Шашлык удался на славу. Корсаков, приступая к выполнению просьбы Воскобойникова — приударить за Мариной, расточал ей комплименты. Однако, перехватив ее взгляд на Павла, осекся и круто переменил тему — слишком многое прочел он в ее глазах. Так на Корсакова смотрела только одна женщина — бывшая жена, еще когда они только начали встречаться и про которую Игорь знал, что она влюблена в него до безумия.Под вечер похолодало, из заросшего парка потянуло сыростью. Воскобойников принес самовар и мешок шишек. Самовар он раскочегарил профессионально, раздувая шишки старым кирзовым сапогом. Поднялся ветер, самовар перенесли в дом, разожгли камин.Марина с Корсаковым выпили по рюмке коньяку. Павел спел пару романсов на стихи Дениса Давыдова. Разговор зашел о бывших хозяевах усадьбы и Марина принесла несколько папок с бумагами из краеведческого музея. Разложив их на столе, она нашла фотографии с портретных миниатюр.— Где-то здесь есть портрет девушки… А вот это, взгляните, Игорь, — она протянула ему фото, — это сын Анны Александровны. Здесь ему, я полагаю, уже двадцать — двадцать один год.— Ну-ка, покажите ребенка, — Павел подвинул стул поближе к Корсакову, — ого! А ведь он на тебя похож, Игорь! Может и ты у нас дворянских кровей?Марина склонилась, разглядывая снимок через плечо Игоря.— Да, какое-то сходство есть, — согласилась она.Корсаков попытался вспомнить, как он выглядел в двадцать лет. Черт его знает… Если нарядить его в офицерский мундир середины девятнадцатого века, может и обнаружится что-то общее с отпрыском Анна Александровны и неизвестного офицера, сосланного в Сибирь, но чтобы уверенно сказать, это вряд ли.— Требуй возврата имущества, — подтолкнул его Воскобойников, — сейчас модно вспоминать о дворянском происхождении. Глядишь и отсудишь чего-нибудь.Марина стала убирать со стола, Павел показал Игорю комнату, где он будет спать. Удобств особых не было: кровать с железной сеткой, комковатый матрас. Марина принесла чистое белье.— Ну что, по норам? — спросил Воскобойников, широко зевая и прикрывая рот ладонью.— Я немного посижу с бумагами, — сказал Корсаков.— Ну, как хочешь. Марина, ты тоже спать?— Да, устала я сегодня.Корсаков пожелал им спокойной ночи и уселся возле камина, прихватив с собой бумаги из музея. Дрова почти прогорели и он подбросил пару поленьев. От неловкого движения бумаги высыпались из папок. Игорь чертыхнулся и стал подбирать их, как вдруг, подняв один портрет, замер. Это была черно-белая фотография с портрета девушки лет восемнадцати. Высокая прическа, обнаженные плечи, печаль в глазах. Фотография не передавала красок, но сходство с картиной, которую Корсаков продал Жуковицкому, было поразительное.— Что же это такое… — пробормотал Игорь, — что за шутки? Не верю я во всю эту мистику!Тряхнув головой, он прогнал наваждение. Не стоило задумываться над совпадениями — сейчас его волновали другие проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81