11

Петровские линии производили впечатление петербургского уголка в Моск
ве. Соответствие зданий по обеим сторонам проезда, лепные парадные в хор
ошем вкусе, книжная лавка, читальня, картографическое заведение, очень п
риличный табачный магазин, очень приличный ресторан, перед рестораном
Ч газовые фонари в круглых матовых колпаках на массивных кронштейнах.

Зимой это место хмурилось с мрачной неприступностью. Здесь жили серьезн
ые, уважающие себя и хорошо зарабатывающие люди свободных профессий.
Здесь снимал роскошную холостяцкую квартиру во втором этаже по широкой
леснице с широкими дубовыми перилами Виктор Ипполитович Комаровский. З
аботливо во все вникающая и в то же время ни во что не вмешивающаяся Эмма Э
рнестовна, его экономка, нет Ч кастелянша его тихого уединения, вела его
хозяйство, неслышимая и незримая, и он платил ей рыцарской признательнос
тью, естественной в таком джентльмене, и не терпел в квартире присутстви
я гостей и посетительниц, не совместимых с её безмятежным стародевическ
им миром. У них царил покой монашеской обители Ч шторы опущены, ни пылинк
и, ни пятнышка, как в операционной.
По воскресеньям перед обедом Виктор Ипполитович имел обыкновение флан
ировать со своим бульдогом по Петровке и Кузнецкому, и на одном из углов в
ыходил и присоединялся к ним Константин Илларионович Сатаниди, актер и к
артежник.
Они пускались вместе шлифовать панели, перекидывались короткими анекд
отами и замечаниями настолько отрывистыми, незначительными и полными т
акого презрения ко всему на свете, что без всякого ущерба могли бы замени
ть эти слова простым рычанием, лишь бы наполнять оба тротуара Кузнецкого
своими громкими, бесстыдно задыхающимися и как бы давящимися своей собс
твенной вибрацией басами.

12

Погода перемогалась. «Кап-кап-кап» долбили капли по железу водосточных
труб и карнизов. Крыша перестукивалась с крышею, как весною. Была оттепел
ь.
Всю дорогу она шла, как невменяемая, и только по приходе домой поняла, что
случилось.
Дома все спали. Она опять впала в оцепенение и в этой рассеянности опусти
лась перед маминым туалетным столиком в светло-сиреневом, почти белом п
латье с кружевной отделкой и длинной вуали, взятыми на один вечер в масте
рской, как на маскарад. Она сидела перед своим отражением в зеркале и ниче
го не видела. Потом положила скрещенные руки на столик и упала на них голо
вою.
Если мама узнает, она убьет ее. Убьет и покончит с собой.
Как это случилось? Как могло это случиться? Теперь поздно.
Надо было думать раньше.
Теперь она, Ч как это называется, Ч теперь она Ч падшая.
Она Ч женщина из французского романа и завтра пойдет в гимназию сидеть
за одной партой с этими девочками, которые по сравнению с ней еще грудные
дети. Господи, Господи, как это могло случиться!
Когда-нибудь, через много-много лет, когда можно будет, Лара расскажет эт
о Оле Деминой. Оля обнимет её за голову и разревется.
За окном лепетали капли, заговаривалась оттепель. Кто-то с улицы дубасил
в ворота к соседям. Лара не поднимала головы. У нее вздрагивали плечи. Она
плакала.

13

Ч Ax, Эмма Эрнестовна, это, милочка, неважно. Это надоело.
Он расшвыривал по ковру и дивану какие-то вещи, манжеты и манишки и вдвига
л и выдвигал ящики комода, не соображая, что ему надо.
Она требовалась ему дозарезу, а увидеть её в это воскресенье не было возм
ожности. Он метался, как зверь, по комнате, нигде не находя себе места.
Она была бесподобна прелестью одухотворения. Ее руки поражали, как может
удивлять высокий образ мыслей. Ее тень на обоях номера казалась силуэто
м её неиспорченности. Рубашка обтягивала ей грудь простодушно и туго, ка
к кусок холста, натянутый на пяльцы.
Комаровский барабанил пальцами по оконному стеклу, в такт лошадям, нетор
опливо цокавшим внизу по асфальту проезда.
«Лара», Ч шептал он и закрывал глаза, и её голова мысленно появлялась в р
уках у него, голова спящей с опущенными во сне ресницами, не ведающая, что
на нее бессонно смотрят часами без отрыва. Шапка её волос, в беспорядке ра
зметанная по подушке дымом своей красоты ела Комаровскому глаза и прони
кала в душу.
Его воскресная прогулка не удалась. Комаровский сделал с Джеком несколь
ко шагов по тротуару и остановился. Ему представились Кузнецкий, шутки С
атаниди, встречный поток знакомых. Нет, это выше его сил! Как это все опрот
ивело!
Комаровский повернул назад. Собака удивилась, остановила на нем неодобр
ительный взгляд с земли и неохотно поплелась сзади.
Ч Что за наваждение! Ч думал он. Ч Что все это значит?
Что это Ч проснувшаяся совесть, чувство жалости или раскаяния? Или это
Ч беспокойство? Нет, он знает, что она дома у себя и в безопасности. Так что
же она не идет из головы у него!
Комаровский вошел в подъезд, дошел по лестнице до площадки и обогнул ее. Н
а ней было венецианское окно с орнаментальными гербами по углам стекла.
Цветные зайчики падали с него на пол и подоконник. На половине второго ма
рша Комаровский остановился.
Не поддаваться этой мытарящей, сосущей тоске! Он не мальчик, он должен пон
имать, что с ним будет, если из средства развлечения эта девочка, дочь его
покойного друга, этот ребенок, станет предметом его помешательства. Опом
ниться! Быть верным себе, не изменять своим привычкам. А то все полетит пра
хом.
Комаровский до боли сжал рукой широкие перила, закрыл на минуту глаза и, р
ешительно повернув назад, стал спускаться. На площадке с зайчиками он пе
рехватил обожающий взгляд бульдога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30