Когда через два часа мы выходим на улицу, воздух Сохо кажется мне необыкновенно свежим, насыщенным озоном. Уже поздняя ночь, или, если угодно, очень раннее утро, и мы с Линдой по пустой и ярко освещенной улице направляемся к Черин-кросс.— Бедная Бренда, — говорит она будто про себя.— С тем же основанием вы могли бы сказать «бедный Дрейк», — замечаю я. — Если верить его намекам, она, кажется, наставляет ему рога.— А разве можно жить с таким человеком и не изменять ему? — возражает певица с чисто женской логикой. — Дрейк — и любовь! Вы только представьте себе!— Почему бы и нет? Наш шеф совсем не чужд любви. Вы только посмотрите, как упорно он старается вызвать это чувство между вами и мной!Линда не отзывается, и это молчание кажется мне подозрительным.— По-вашему, из каких побуждений Дрейк так настойчиво толкает нас друг к другу? — упорствую я. — Этот человек ничего не делает без причины.Линда опять молчит.— Да скажите же что-нибудь!— Я, наверное, последняя дура, — тихо произносит она наконец. — И все-таки я вам скажу, Питер. Дрейк велел, чтобы я сообщала ему обо всем, что только узнаю и услышу от вас или о вас.— Другими словами, вы должны и дальше выполнять свою балканскую миссию.— Именно. Да еще с особым старанием.— И когда он поставил вам эту задачу?— Сегодня. В «Еве». Вызвал меня в свой кабинет и подробно проинструктировал.— А именно?— О, я действительно совсем оглупела, — чуть слышно говорит Линда. — Он сказал, что пошлет ко мне Марка… что убьет меня, если я вам скажу об этом.— Не надо мучиться ненужными страхами, — успокаиваю я мисс Грей. — Неужели вы думаете, что я вместо благодарности побегу обо всем докладывать Дрейку?Помолчав, она замечает:— Я знаю, что это не в ваших интересах. И все-таки боюсь.— Опасность в самом деле существует. Но она связана с моим поведением, а не с вашим.— О чем это вы?— Вы, наверное, пригласите меня к себе?— Такого намерения у меня не было. Но если вы настаиваете…— Скажите, Линда, Дрейк велел вам чаще приглашать меня к себе?— Да… то есть… да, он так велел, — смущенно лепечет она после паузы.Я не допускал, что Линда может смутиться. Чего доброго, она еще покраснеет, хотя под густым черноморским загаром это будет незаметно.— Именно об этой опасности я и говорю. Старый хитрец наверняка оборудовал вашу квартиру подслушивающей аппаратурой. И каждый наш разговор, каждое слово будет записано на пленку. Каждая ваша неосторожная реплика…— О Питер! Возьмите меня под руку…Голос у нее умоляющий и чуть слышный.— Вам что, плохо? — говорю я и беру ее под руку.— Да… у меня прямо ноги подкосились…Линда останавливается. Вынужден остановиться и я.— У вас, оказывается, замедленная реакция…— Реакция у меня нормальная. Когда вы сказали про аппаратуру, я вспомнила, что хотела сказать вам про инструкции Дрейка только дома… мне не хотелось говорить на улице…— Такие разговоры надо вести именно на улице. И только в том случае, если за вами никто не следит.— Хорошо, что вы об этом заговорили… Как подумаю, что я хотела отложить этот разговор до дома…— И что еще вам велел Дрейк?— Велел сблизиться с вами… завоевать ваше доверие… чаще приглашать вас к себе… словом, разыграть внезапную влюбленность. Смотрите, говорит, будьте осторожны, потому что этот тип очень хитер и если вы перестараетесь или будете действовать грубо, то оттолкнете его… Сначала я, конечно, не соглашалась, я ему объясняла, что у меня нет никакого опыта в подобных делах и что, судя по моим впечатлениям, вынесенным из нашей поездки, вы очень холодный человек, что, между прочим, чистая правда… И что если за вами нужно следить, то наверняка для этого можно найти более эффективные методы… А Дрейк говорит, мол, до сих пор мы за ним следили при помощи таких эффективных методов, но Питер далеко не прост, и вообще положение стало деликатное, я не могу подсылать к нему разных хулиганов, приходится прибегать к тонким способам, и такой тонкий способ — это вы, Линда. Ну а потом начались посулы и угрозы. В угрозах Дрейк не имеет себе равных, это вам, наверное, известно.— Ну, значит, все в порядке, — успокаиваю ее я. — При условии, что вы не будете забывать об аппаратуре.— Но, Питер, сама эта мысль просто убивает меня! Как можно жить, когда каждую минуту тебя подстерегает какая-то аппаратура!Такие вопросы я и сам задавал себе когда-то, в самом начале. А потом понял, что можно. Человек все может.— И потом, что получится, если мы все время будем молчать или говорить только о пустяках? Дрейк сразу учует, что здесь что-то не то.— Мы будем говорить не только о пустяках. И для вас лучше всего, по крайней мере когда вы у себя дома, — если вы будете жить так, словно вы в самом деле и всерьез играете роль, порученную вам Дрейком. Вызывайте меня на искренность, задавайте вопросы, словом, делайте ваше дело. А как отвечать на ваши вопросы — это моя забота.— И этот цирк надо начинать сегодня же? — уныло спршивает мисс Грей.— По-моему, сегодня рано. Сначала вам придется ввести меня в искушение.— При наличии всей этой аппаратуры?— Конечно, с полной непринужденностью, будто никакой аппаратуры не существует.— Вряд ли я на это способна…— Почему? Удалась же вам в Варне проверка загара. Тогда у вас хорошо получилось…
Все следующие дни Дрейк так часто вызывает меня на консультации по крупным и мелким вопросам, связанным с операцией, и так часто отсылает Райта из кабинета, что господину агенту похоронного бюро, будь он человеком чувствительным, впору получить нервное расстройство.Джон Райт, однако, не нервничает. Он просто меняет тактику и начинает заигрывать с соперником, то есть со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88