— Или, может, вы станете отрицать его подлинность?— Представьте себе, нет, — сухо произносит американец. — Мне ни к чему сочинять небылицы, поскольку правда всецело на моей стороне.— Я не сомневаюсь, — кивает рыжий. — Вам известно о моем безграничном доверии к вам. Но я не откажусь выслушать ваше объяснение, хотя бы просто так, из чисто формальных соображений.— На меня оказал натиск Мортон, — спокойно говорит Ларкин. — И если я до сих пор не обмолвился об этом, то лишь потому, что не считал нужным беспокоить вас попусту.— А кто такой этот Мортон? — спрашивает Дрейк для виду.— Мне кажется, совершенно ясно, кто он такой, — сотрудник «Интерпола». Я был знаком с ним еще в Нью-Йорке. Из-за одного нелепого совпадения он напал на мой след здесь, в Лондоне. Установил за мной слежку и на основании своих источников информации, о которых я сейчас не могу дать вам более подробных сведений (здесь Ларкин не забывает бросить подозрительный взгляд в мою сторону), выяснил, чем я занимаюсь в данный момент. Он буквально прижал меня к стенке.Объяснение выглядит непривычно длинным для такого молчаливого человека, как Ларкин, но американец прекрасно понимает, что молчание тут не поможет.— А что, в сущности, нужно от вас этому Мортону? — все так же формально интересуется шеф.— Вы же слышали: он хочет перехватить большую партию наркотиков, чтобы блеснуть. Разве вы не знаете этих господ! Они готовы на все ради высоких постов и больших пенсий.— Да, конечно, у каждого свои заботы, — соглашается Дрейк.А потом поворачивается ко мне:— Вот видите, Питер! Я же вам говорил, как вредно идти на поводу у собственной подозрительности. Ларкин вовсе не ведет двойной игры, как вы предполагаете.— В сущности, я был вынужден вести двойную игру, — спокойно возражает американец. — Только она касается не вас, а Мортона. Я всячески дезинформировал его, я водил его за нос, чтобы выиграть время. Ждал, пока мы проведем две-три крупные операции и сорвем порядочный куш, а потом, если бы «Интерпол» стал проявлять нетерпение, поставил бы в известность о сложившемся положении вас, чтобы всем вовремя выйти из игры.Ларкин умолкает, потом опять меряет меня подозрительным взглядом и продолжает:— Однако среди нас есть еще один человек, который ведет двойную игру. Я не хочу проявлять чрезмерную мнительность, но это подтверждается информацией, которой располагает Мортон. И этот двурушник — он находится здесь, среди нас — ведет двойную игру против нас с вами.— Логично, — признает рыжий.Он устремляет задумчивый взгляд к потолку и, выпустив в направлении хрустальной люстры струю дыма, спрашивает у Ларкина:— А почему вы думаете, что мы имеем дело с «Интерполом», а скажем, не с ЦРУ?— Ну, какой интерес ЦРУ заниматься подобными аферами?— Вот и я спрашиваю, какой интерес?Ларкин, видимо считает, что этот вопрос к нему не относится, он и не думает на него отвечать.— Мне кажется, — говорит он, — что сейчас гораздо важнее установить, от кого Мортон получает сведения.— Да, в самом деле, — спохватывается Дрейк. — А что вы думаете по этому вопросу?— Полагаю, что не так уж трудно добраться до истины.— Каким образом?— Естественно, методом исключения, единственно возможным в сложившейся ситуации. Насколько я знаю, об операции известно только троим… Или, может, я ошибаюсь?— Нет, нет, вы не ошиблись, — говорит Дрейк. — Только нас трое, и больше ни один человек.— Полагаю, что лично вы вне подозрений…— Благодарю за доверие.— Я тоже вне подозрений, причем это довольно просто доказать: вы знаете, какая сумма полагается мне в случае успеха операции. Неужели же я похож на идиота, способного лишиться таких огромных денег ради интересов «Интерпола»?— Следовательно? — позволяет себе задать вопрос шеф.— Следовательно… — Ларкин пожимает плечами, мол, он не намерен отвечать на дурацкие вопросы.— Ну а вы, Питер, что можете сказать в свою защиту? — обращается Дрейк ко мне.— Ничего, — отвечаю я.— Как так «ничего»? — удивляется рыжий. — Смотрите, как оправдал себя Ларкин. А вы — «ничего»!Американец невозмутимо молчит, хотя, вероятно, видит шефа насквозь.— Да, вы оба ставите меня в трудное положение, — после короткой паузы признается Дрейк. — Один то и знай молчит, будто в рот воды набрал, а другой то и знай оправдывается.— У меня нет намерения оправдываться, — холодно возражает американец.— Да, надо сказать, вы абсолютно спокойны, — говорит Дрейк. — Видите, Питер, какую самоуверенность приобретает человек, который служит в ЦРУ.Он бросает окурок сигары в пепельницу, не потрудившись потушить его, лениво встает с кресла и уже другим тоном произносит:— Думаю, что нам пора кончать.И поскольку американец продолжает сидеть, не говоря ни слова, Дрейк поясняет:— Кончать с вами, Ларкин.— Не важно, кому я служу — ЦРУ или кому-нибудь еще, — все так же невозмутимо говорит Ларкин, вставая, — но за меня есть кому заступиться, Дрейк. Людям, которые мне покровительствуют, известно все. Даже та подробность, что я в данный момент нахожусь в вашем кабинете.— Ну вот, наконец-то вы раскрыли свои карты! — восклицает шеф и разражается хриплым смехом. — Значит, я поймал вас на удочку. Больше мне ничего не нужно, уверяю вас.Он смотрит на Ларкина своими маленькими голубыми глазками и пренебрежительно машет рукой.— Теперь можете идти. И лучше не попадайтесь мне на глаза.Дрейк подходит к письменному столу, и я догадываюсь, что он нажимает невидимую кнопку звонка. И даже если бы я не догадался, то внезапное появление Боба и Ала достаточно красноречиво говорит об этом.— Проводите его, — приказывает шеф. И добавляет фразу, заставившую американца споткнуться в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88