Каллио вскочил, сжал кулаки и гневно уставился на Мэта.
— Так вот, значит, зачем вы присоветовали вещички закопать?! Чтоб потом слямзить их у меня с помощью вашей гадкой магии?
— Только одну-единственную вещь — это ружье, — успокаивал воришку Мэт. — И уверяю тебя, оно тебе совсем не нужно.
Каллио открыл было рот, чтобы возразить, но тут же побледнел от страха.
— Оно чего, колдовское что ли?
— Выражаясь языком этого мира — да, колдовское, и притом колдовство это ужасное. С его помощью можно убить множество людей.
Каллио с содроганием отвернулся.
— Ну, тогда... спасибо, что ты слямзил его у меня, чародей!
— Ничего я у тебя не слям... — слабо запротестовал Мэт, не в состоянии объяснить Каллио все так, чтобы тот его понял.
Рамон положил руку на плечо сына.
— Не надо ничего объяснять, Мэтью. Наш Каллио — симпатичный жулик, но он из тех, кто слышит только то, что хочет услышать.
— Или то, что способен понять, — добавил Мэт с сардонической усмешкой. — Не уверен, что в этом смысле я его намного обошел.
— Конечно, обошел, — заверил отец сына. — Ты только посмотри, как много ты знаешь о нашем враге, Найробусе, располагая практически одними догадками.
— Одни догадки, одни догадки... — расстроенно покачал головой Мэт. — Мне до сих пор трудно представить, что этот симпатичный старикан — такой злодей. Такой добрый, мягкий человек...
— А что тут удивительного? И я могу таким представиться, если очень нужно, — пожал плечами Рамон.
— Скажешь тоже! Ты такой и есть — добрый и мягкий.
— Многие люди моего склада характера стараются этого не показывать, Мэтью. К тому же я могу, когда надо, быть очень даже неприятным, тяжелым человеком.
Мэт вспомнил годы своего детства и ряд стычек отца с другими родителями, да и последние несколько недель говорили о многом.
— Это верно, папа. Итак, Найробус — тот самый человек, который стоит за всем происходящим, независимо от того, что им руководит, какие у него причины...
— Предательство, предательство... — начал было цитировать Рамон, но Мэт испуганно оборвал отца:
— Не надо, папа! Ты же не станешь тут читать стихи только для того, чтобы мне что-то доказать!
— И правда, — смутился Рамон, но тут же просиял. — Я уже прервал рифму, значит, стихов не получится. Так вот, «над истиной сплошное издевательство».
— Не совсем точно, — покачал головой Мэт. — Я бы сказал, что наш Найробус не то чтобы грешит против истины. Нет, он скорее достигает верной цели неверными средствами.
— Это — в лучшем случае, — согласился Рамон. — А что более вероятно — он достигает неверной цели неверными средствами, однако весьма искушен в том, как выставить себя добряком.
— Хорошо хоть те злодеи, с которыми мне приходилось иметь дело раньше, выглядели именно злодеями, — вздохнул Мэт. — А теперь встретился злодей, выглядящий добреньким. Будем надеяться, что его эмиссар-наркоделец не так респектабелен с виду.
— В этом даже можешь не сомневаться, — мрачно отозвался Рамон. — Но респектабельность и доброта — совершенно разные вещи. Хотя, когда этот старикан уговаривал меня бросить преподавательскую работу и открыть собственное дело, он, безусловно, выглядел и добрым, и респектабельным.
— Ну да, а когда ты купил магазинчик, он поручил Гролдору разорить тебя.
Рамон пожал плечами:
— Мы ему мешали. Он одним выстрелом убил двух зайцев.
— Да, они сработали славно — с их точки зрения. Вытянули меня из Меровенса — да как ловко. У них бы еще ловчее вышло, если бы они не дали мне вернуться, не будь на моей стороне Короля-Паука и святого Монкера.
Рамон кивнул:
— Однако их успех может обернуться против них же самих. Ведь для того чтобы пользоваться наркотиком, дабы перекачивать энергию из одного мира в другой, они постоянно должны держать переместительный канал открытым.
— Хорошо подмечено. — Мэт посмотрел на отца, и в глазах его сверкнул огонек. — Очень уважаю такие вот побочные эффекты — использование вражеской тактики против самого же врага.
— Хочешь сказать, что можно обратить их оружие против них? — усмехнулся Рамон. — Справедливость такого подхода отзывается эхом в моей поэтичной душе.
— Я знал, что ты станешь здесь хорошим волшебником — есть на то причина, — улыбнулся Мэт.
— Одна-единственная? — прищурился Рамон. Мэт подмигнул отцу:
— Есть и другая — твоя преданность словам.
Рамон пожал плечами:
— Слова имеют вкус.
— А чародей — дегустатор, — задумчиво протянул Мэт. — Забавный парадокс. Но я надеюсь, мы найдем и еще кое-какие побочные эффекты во вражеской тактике, которые сможем использовать против Гролдора. Потому что... что бы не случилось, я должен вернуться домой и убрать его.
— Пожалуй, я готов к этой битве, — кивнул Рамон и, улыбнувшись, распрямил плечи. — Пешком или поедем?
Мэт сурово смотрел на отца.
— Папа, я сказал: «Я должен вернуться». Я. Понимаешь?
Рамон нахмурился.
— Но он больше мой враг, чем твой! — В его голосе тоже появилась суровость. — Я не могу допустить, чтобы ты дрался за меня!
— Гролдор — всего-навсего второстепенный театр военных действий в моей большой войне, — напомнил отцу Мэт. — «Алисанда против Найробуса» означает: «Найробус против меня».
— Да, это верно, — не стал спорить Рамон. Он помрачнел. — Но тебе нельзя оставлять другой театр военных действий, Мэтью, — Северную Ибирию, где твоему другу, королю Ринальдо, сейчас приходится ой как туго!
— Правильно, — кивнул Мэт. — Но ему сейчас нужны только хорошо налаженная система оповещения, обучение партизанским методам ведения войны да чародей при войске — если, конечно, у него до сих пор такового нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123