—Филипп?
Конца балкона не видно в глухой темноте. Я встала на колени. Он висел, скорчившись на обломках перил. То есть перил вообще не было. Днем я взяла из буфетной лестницу стремянку и пристроила в слабом месте для страховки. На ней. А ниже — провал темноты, тридцать футов до гравия и острого забора…
Мне перехватило горло, я схватила его руками, заговорила трясущимся хриплым голосом:
— Филипп! Что случилось? Ты не упал, бог мой, ты не упал… Мой маленький Филипп, ты как?
Маленькие холодные лапки схватились за меня.
— Мадмуазель…
Я обняла его, прижалась лицом к мокрой щеке.
— Тебе больно? — Он помотал головой. — Точно?
Кивок. Я поднялась, держа его на руках. Я совсем не большая, но он оказался легче перышка. Я внесла его в класс, села у огня, прижала к себе. Он крепко обнял меня за шею. Не знаю, что я говорила, просто бормотала всякий вздор в темную голову, уткнувшуюся в мою шею. Наконец мальчик расслабился и перестал дрожать, но когда я хотела бросить в огонь полено, он опять вцепился изо всех сил.
—Все в порядке, — сказала я быстро. — Только огонь посильнее разожгу. Мы должны тебя согреть.
Ребенок разрешил мне наклониться и терпел, пока я бросала в огонь какие-то палки, они разгорались, потом я выпрямилась. Похоже было, что обнимать его важнее, чем поить горячим чаем или давать лекарства. Я спросила тихо:
— Что, машина? — Он кивнул. — Но я тебя предупреждала, что камень шатается, и не надо туда бросаться, разве нет?
Он сказал еще более по-детски, чем обычно:
— Гудок. Я подумал… Папа всегда гудел по дороге… Чтобы я знал, что он едет…
Я вздрогнула. Да, конечно. Я ничего не видела на дороге. Очень возбуждающий сигнал — Рауль поцеловал меня, Филипп помчался в темноту в упрямой страстной надежде разбиться о камни.
Я сказала больше себе, чем ему.
— Даже не представляла, что все так легко может развалиться. Слава богу, я поставила там лестницу. И чего мне в голову взбрело? Слава богу, что взбрело! Филипп, а где Берта? Она должна была быть с тобой.
— За ней пришел Бернар, она что-то забыла сделать.
— Понятно. Слушай, у нас огонь так замечательно разгорелся. Как насчет того, чтобы погреть твои лапы?
Он послушно отцепился, сел рядом со мной на ковер и протянул руки к огню.
— Я ударился о камень, и он исчез. Я полетел вниз, наткнулся на что-то и ничего не видел. Было очень страшно. Я знал, что ты придешь, и ждал.
— И я пришла. Как хорошо, что меня подвез на машине твой кузен, а то бы я ждала автобуса. Давай теперь тебя разденем, засунем в горячую ванну и положим ужинать в кровать?
— А ты будешь ужинать в моей комнате?
— Буду сидеть на твоей кровати.
Черные глаза заблестели:
— И играть в пеггити?
— Ого! Ожил! К тому же ты уже слишком хорошо играешь. Только если пообещаешь не выигрывать. Раздевайся, а я пойду наливать воду.
Он послушался, я стояла смотрела на воду и думала, что опять надо идти к Леону де Валми. Стук в дверь. Я подумала, что Берта вернулась, но это оказалась мадам. Она никогда не приходила в это время. По выражению ее лица я все поняла. Пришел мой час, а я не успела придумать, что говорить.
— Мисс Мартин, извините, что мешаю, вы не забыли купить мне таблетки, в Тононе?
Ничего страшного!
— Извините, я собиралась отдать их Берте, не знала, что они нужны так срочно.
— Они кончились, иначе я бы вас не беспокоила.
— Сейчас я вам их отдам, да это вовсе не беспокойство. Это ванна не для меня, а для Филиппа. Вот и он. Заскакивай, Филипп, и не забудь про уши. Таблетки в сумке, сейчас я вам их дам.
Я не знала, как заговорить о том, что опять чуть не произошла трагедия, но посмотрела на нее и мысли мои приняли другое направление. Совершенно больной вид. Вот-вот потеряет сознание.
— Вы хорошо себя чувствуете? Может, посидите немного? Дать воды?
— Нет. Не волнуйтесь, дорогая. Я плохо спала и с трудом обхожусь без лекарства. — Она прислонилась к спинке кресла и закрыла глаза. Я протянула ей таблетки, она почти вцепилась в них. — Извините, что я вас побеспокоила. Все пройдет. — Она явно старалась сделать вид, что все в порядке. — Филиппу, похоже, очень весело…
— Да, у него все хорошо.
Я открыла перед ней дверь, там стояла Берта.
— Ой, мисс, вы меня напугали. Я как раз собиралась войти.
Тут она уставилась на Элоизу де Валми, и я быстро сказала:
— Мадам плохо себя чувствует. Мадам, разрешите Берте отвести вас в комнату. Я позвала ее разжечь огонь у Филиппа в спальне, но сделаю это сама. Берта, отведи мадам в комнату, позови Альбертину и побудь там, пока она не придет. Потом возвращайся.
— Да, мисс.
Я наклонялась перед камином Филиппа и размышляла о новой серьезной проблеме, которая к моему удовольствию отвлекла меня от мыслей более мрачных. Что это за таблетки, от которых, очевидно, зависит жизнь мадам? Она наркоманка? Это безобразная мысль, это просто снотворное, но некоторые люди не могут жить без снотворного. А зачем они понадобились ей именно сейчас? По ее виду у нее был нервный или сердечный приступ, ей явно требовалось какое-то другое лекарство. Но в конце концов я ничего в этом не понимаю, врач наверняка знает, как ее лечить.
Из ванны раздался очередной залп свиста и плеска. Появился Филипп с мокрой головой и раскрасневшимися щеками, очень чистый в ночной рубашке. С ощутимой гордостью он произнес:
— Я был в дюйме от смерти, правда?
— Правда.
— Большинство людей упали бы, да?
— Определенно.
— У них бы не хватило силы воли висеть и не дергаться, да?
Я обняла его и засмеялась.
— Слушай, не задавайся. И давай не будем говорить Берте.
— Почему?
— Тетя плохо себя чувствует, и не надо, чтобы до нее доходили волнующие слухи и ее огорчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67