ГЛАВА 10. Обед в доме с химерами (продолжение)
Важнейшим из искусств для нас является кино, поэтому нам нужен строй цивилизованных кинооператоров.
В. Ленин.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ИВАНА ТРЯСОГУЗА
Что делать?
– Продолжаю про Сидора, – сказал майор Нуразбеков, наливая какую-то там по счету рюмку. – Однажды…
Но в дверь постучали условным стуком лейтенанта Вовы Родригеса.
– Заходи, Вовчик! – крикнул майор. – Опять кого-то привел? Майор ошибся – в кабинет вошел не дежурный лейтенант Вова Родригес, а сам генерал Акимушкин.
– У вас все в порядке? – спросил Николай Николаевич, неодобрительно разглядывая голую задницу Шкфорцопфа – неодобрительно не потому, что голую, а потому, что тощую.
– Выпейте с нами, товарищ генерал! – тут же пригласил майор Нуразбеков.
– Пейте, пейте без меня. Это вам на работе можно, а мне – нельзя, – отвечал генерал Акимушкин недавними словами Гайдамаки. То ли подслушал, то ли эти слова сами напрашивались.
– Так за Андропова же пьем, не за кого-нибудь. Такой тост пропускаете!
– Не отвлекайтесь, продолжайте работать. Я просто шел мимо, дай, думаю, загляну – не нужно ли чего? Если нужно – скажите. Мое дело вас всем обеспечить.
– «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои», – продекламировал майор Нуразбеков, как видно, неплохо разбиравшийся в школьном курсе русской литературы. – Обеспечить, всего-то. Непременно скажем, если чего будет нужно. Шампанского пришлите на вечер. Бургундского не надо. А в общем, все идет но плану. Люсьену еще на одну ночь оставьте – с двойными отгулами. Наблюдателей на крыше тоже надо удвоить – да скажите им, чтоб не палили по одиночным целям почем зря, как в прошлый раз, так ведь и убить можно! И ПВО в ОдВО строго предупредите – одиночные самолеты не сбивать! Два бронированных «форда» – к подъезду. Эскорт мотоциклистов – само собой. Сегодня будет буйная ночь, та самая. Готовность – помер «ноль». Даже «два ноля».
– Все помню. Я ночью домой не уйду. Но вы уверены, что ЭТО состоится именно сегодня ночью?
– Была бы только ночка, да ночка потемней, – пропел майор. – Погода тоже соответствует.
– А ОН согласен?
Николай Степанович опять прыгал на одной ноге, просовывая вторую ногу в штанину, и неизвестно было, согласен ли он; как вдруг Гайдамака понял, что вопрос «а ОН согласен?» относится не к Шкфорцопфу, а к нему, Гайдамаке, – к нему, Гайдамаке, к нему и только к нему.
– Я ЕМУ еще не говорил, но куда ОН денется? – успокоил генерала майор.
О нем, о нем говорят… «ОН» – это и есть он.
– Ну, на ваше усмотрение, – согласился генерал и подмигнул Гайдамаке, совсем как Вова Родригес – Я на вас надеюсь. Теперь от вас все зависит.
Безусловно, Гайдамака был в этом кабинете центральной фигурой – американскому шпиону так не подмигивали, как ему. Но что, что именно от него «все зависит»?
– Да, чуть не забыл, – вдруг вспомнил майор. – Три билета на футбол достаньте, товарищ генерал. Не знаю точно, но очень может быть, что мы сегодня на футбол пойдем, «Черноморец» с Киевом играет. Матч смерти, ничья «три-три», у них там все схвачено. Блохин два мяча забьет, а остальные – как получится.
– Сейчас позвоню, – засуетился генерал Акимушкии. – Вас проведут в Центральную ложу без всяких билетов.
– Ото гарно! Будем как жидомасоны в ложе сидеть. Будем французское шампанское пить – «Мадам Помпадур».
– Ну… «Мадам де Помпадур» вы поздно заказали, Нураз, – сказал Акимушкии. – Могу послать за «Советским».
Генерал уже был на выходе, когда охмелевшего Гайдамаку будто черт за язык дернул. Он вскочил со стула, подтянул трусы и сказал:
– А у нас тут не все в порядке, товарищ генерал!
Генерал тут же обернулся, майор Нуразбеков неловко поставил полную рюмку коньяка прямо в пиалу с остатками бульона, а Шкфорцопф перестал застегивать пуговички па рубашке – так и остался расхристанным.
– А что именно не в порядке? – обидчиво спросил генерал. – У вас ко мне претензии? Жалобы? С вами тут плохо обращаются? Обед не понравился?
– Нет, все хорошо, но одно плохо…
– Выкладывайте!
Гайдамака схватил свою рюмку, опрокинул ее в себя без всякого тоста и выпалил:
– Освободите Трясогуза, товарищ генерал!
– Не понял. Объясните, – удивился тот.
Майор Нуразбеков заулыбался, а Шкфорцопф наконец-то надел свои знаменитые очки и сделался похожим на самого себя.
– Иван ни в чем не виноват! – горячо начал доказывать Гайдамака.
– «Она сама его морочила, а он ни в чем не виноват», – подсказал майор.
– Он же просто дурак, ванька! Ну, разволновался тут у вас – как же у вас тут не разволноваться? – потом выпил, не закусил, развезло, с кем не бывает? Он вечером на футбол собирался, зачем его в вытрезвитель?
– Ага, понял! – тоже заулыбался Николай Николаевич, – что вы, что вы! Вы думаете, это мы Трясогуза милиции сдали и в вытрезвитель засадили?… За кого вы нас принимаете! Нехорошо-с! Мы уже позвонили, Иван Трясогуз спит в вытрезвителе в чистой постельке, милиция над ним на цыпочках ходит, а когда он проспится, опохмелится, позавтракает – или поужинает – и придет в себя, то будет доставлен домой в Гуляй-град с синей мигалкой на зеленый свет в лучшем виде в любое время дня или ночи. А вот к футболу вряд ли проспится – очень уж нехорош был. Несло, как из бочки.
– Так он же целую бочку и выпил.
– Милиция жаловалась – нетранспортабелен был, мягко говоря. Из подвала подъемным краном вытаскивали. Впрочем, посмотрим.
– И на работу не сообщайте! – потребовал Гайдамака.
– Как можно! Не в наших правилах. А то, что за друга беспокоитесь, – похвально. Я сейчас туда еще позвоню, нагоню страху. Обедайте спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107