– Папа Карел разрешил мне еще при жизни. Я его глаза. Я его представитель. Я должен поехать с тобой и все подтвердить.
Signor tenente понял, что от Джузеппе Верди он не отделается.
– Ты едешь, но не со мной.
– Ты обманул! Верни ключ!
– Нет! Я сказал, что ты едешь, но не сказал, что со мной.
– Grazie , signor tenente, – громко сказал Джузеипе. – Поспеши, командир, я буду там раньше тебя.
Гайдамаке этот дом был хорошо знаком. Только что через Джузеппе Верди ушедший папа Карел-Павел выдал ему с потрохами самого Муссолини.
ГЛАВА 3. Обед в доме с химерами. Тост за Сидора (Продолжение)
Мы видим только то, что нам показывают, а находим только то, что плохо от нас спрятано, лишь для того, чтобы нам было легче это найти.
А. Эйнштейн

ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ ФАМИЛИЯ
Майор Нуразбеков хлопнул очередную рюмку, запил глотком «Пеле» и продолжал:
– «Отвечаю: в этой жизни, кроме egalite, fraternite, liberte du la mort, Сидора интересуют исключительно три вещи: а) любые самолеты, б) красивые женщины, в) хороший коньяк. Именно в такой последовательности. Самолеты – всегда, женщины – потом, а коньяк – в меру состояния старческого здоровья. Возможен сложный комплексный вариант из а), б) и в), например: Сидор вернулся в свой почтовый ящик со Свет ланкой и с бутылкой коньяка и сейчас спит с ними обеими в производственном макете лунного челнока многоразового использования».
Гетьман почесал затылок и сказал:
«Шаблонно мыслишь, но в нужном направлении. Уже проверили: па заводе Сидора нету – только что зачистили всю территорию, нашли в макете челнока гаечный ключ и бутылку из-под „Червоного мщного“, а под заводским забором обнаружили подкоп к продовольственному магазину. Отпечатки пальцев на бутылке – не Сидоровы, вряд ли Сидор станет эти чернила пить; а у подкопа оставили до утра охрану. В общем, самолеты и женщины отпадают. Остается в): коньяк. Ты выпей еще, прапорщик, а я пока расскажу анекдот. Всем слушать анекдот!»
Погоны внимали Гетьману, я под шумок хлопнул третью рюмку, но меня не брало, я оставался чист, как слеза ребенка; а Гетьман уже начал рассказывать анекдот:
«Приходит гражданин устраиваться на работу. Начальник отдела кадров спрашивает: „Пьешь?“ – „Ну, попиваю“. – „Сколько можешь выпить?“ – „Ну, рюмку, вторую. Как все“. – „Нет, не подходишь“. Приходит другой. „Пьешь?“ – „Пью“. – „Сколько?“ – „Ведро“. – „Ого! А два ведра – можешь?“ – „Нет, только одно“. – „Подходишь“. Коллеги спрашивают: „Почему ты этого взял, а тому отказал?“ Ответ: „Человек меру знает“.
Все погоны зашуршали, заулыбались, а Гетьман спросил меня: «Ну, что надумал, сыпок? Какая мера у Генерального конструктора челнока? Он ведро коньяка может выпить?»
«Грамм сто пятьдесят, не больше. Редко – триста, под хорошую закусь. В кои веки – бутылку, под спортивное настроение. Вы, кстати, вытрезвители обзвонили?»
«Мелко плаваешь, прапорщик. Доложите, что там у нас в медвытрезвителях».
Опять вскакивает Николай Николаич и докладывает, заглядывая в блокнот:
«Отдел культуры ЦК партии рекомендовал министру внутренних дел в праздничные дни тихих пьяниц в вытрезвители не забирать, чтобы не портить праздничную статистику, а развозить их по домам или проходить мимо. В восьми киевских вытрезвителях почти пусто – всего четырнадцать клиентов. Во втором вытрезвителе разместился наш старый знакомый, махровый и отъявленный украинский националист Левко Блакитный. Хлопнул рюмку, вторую…»
«Ему же пить нельзя! – сокрушенно покачал головой Гетьман. – У него ж головка закружится!»
«Так точно! Выпил третью и стал держать на чужой кухне речи антисоветского содержания. Забрали в вытрезвитель прямо из кухни по звонку одного из гостей. Сейчас спит. Ну, Левко Блакитный – наш клиент, утром за ним приедем. Так, это во втором. А в шестом отдыхают сразу тринадцать человек. Какой-то пьяный в дым Иванов, слесарюга с Подола, оскорблял милицейское достоинство при исполнении служебных обязанностей; плюс одиннадцать футболистов во главе с двенадцатым, тренером – футбольная молодежная сборная Броварского района, выиграли областной кубок газеты „Молодь Украiни“, приехали в Киев отпраздновать событие, напились до положения риз, побили в „Интуристе“ посуду и окна, обормоты. Остальные вытрезвители пусты. Сводка иа два часа ночи».
Я спрашиваю:
«В больницы звонили?»
«Не учи отца кувыркаться, сынок. Все обзвонили: милицию, больницы, морги, гостиницы, вокзалы, аэропорты, притоны. Позвонили даже на Байковое, Берковцы и Лесное кладбища, хотя кто ж ночью хоронит?»
«А ветераны-однополчане где?»
«Отбыли вечерней лошадью в Москву продолжать праздновать День Победы. Сидор их на перроне провожал, ручкой махал. Думаешь, он по пьянке в вагон вскочил и в Москву за друзьями увязался? Правильно думаешь, и я так думал, но – нет. И эту версию проверили. Связались с коллегами из белорусского КГБ, они остановили поезд в лесу под Брянском, опросили ветеранов и обыскали все вагоны с локомотивом – нету Сидора. Проводил друзей-подруг, и больше они его не видели».
«Пьян был?»
«Умеренно. В приподнятом настроении».
Вдруг меня осенило:
– А к нам звонили?
– Куда это «к нам»? – не понял Гетьман.
– К Нам. В Наш подвал. Гетьман понял и перекрестился:
– Тьфу, черт! Да не может того быть – чтобы Сидора арестовали без моей санкции?!
– А вы проверьте.
Все были поражены такой моей очевидной, но нестандартной постановкой вопроса. Везде звонили – в морги, в больницы, в милицию, а в родной КГБ позвонить забыли!
Проверили – нету Сидора и у нас.
– Ну, напугал! – обрадованно сказал Гетьмап. – Я же говорил, что не может такого быть, чтобы без моей санкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107