его красный нос сделался лиловым от холода, но старик был на удивление трезвый.
– Ты уже здесь?
– Только не в доме, командир, – напомнил Джузеппе, шмыргая носом. – Так папа просил.
Гамилькар неопределенно кивнул старику.
– Хочешь хлебнуть? – спросил Джузеппе.
– Нет.
– А я выпью. – Джузеппе глотнул неразбавленный виски и спросил о самом главном: – Ну, как ТАМ?
– Не спрашивай.
– Я слышал, ты уже заделался императором.
– До фени. Не спрашивай.
– Тогда я уйду, не хочу смотреть.
– Зачем же ты пришел?
– Я потом посмотрю. Не оскверняй дом, командир. Семэн и Мыкола, кажется, тоже узнали макинтош папы
Карла– Павла, когда Джузеппе проходил мимо них.
Гайдамака с колдуном поднялись к дому, открыли дверь запасным ключом, Гайдамака вошел в знакомую комнату, колдун остался в дверях.
На стене висел всесокрушающий «Большевик» Бориса Кустодиева. Муссолини стоял у кровати в мундире, в форменном фашистском берете и в толстом расстегнутом цивильном пальто горохового цвета. Постаревшая Кларетта Петаччи лежала одетая, укрывшись одеялом. Муссолини с ужасом посмотрел на страшных людей в американской форме и прошептал:
– Кто вы?!
Нижняя губа Муссолини дрожала. Гайдамака ответил:
– Меня послали освободить тебя. Выражение лица дуче резко изменилось.
– Неужели?! – переспросил он. – Вы из группы Скорценни?!
– Быстро, быстро, поторопись, – сказал Гайдамака. – Нельзя терять ни минуты.
Муссолини забегал, засуетился у кровати:
– Куда направляемся? В Германию? Самолетом?
– В Сомали.
– Ага! Правильно! На севере могут сбить. Но лучше бы в Эритрею.
Муссолини уже приходил в себя и опять становился прежним дуче.
Гайдамака пожал плечами и спросил:
– Ты вооружен?
Можно было понять так, что этот лейтенант собирается вооружить дуче.
– Нет, нет, у меня нет оружия, меня все бросили, меня все бросили… – Муссолини засуетился, стал дрожащими пальцами застегивать пальто, большие пуговицы не пролезали в петли, так и не застегнул, подбежал к двери, оглянулся: – Пошли! Ты мне дашь пистолет. У тебя какой? «Вальтер»? Полцарства за пистолет! Ты кто, лейтенант? Всего лишь? Ты уже генерал!
– А она? – напомнил Гайдамака, уводя разговор от пистолета.
Дуче начисто забыл о любовнице в постели.
– Да, верно! Собирайся, быстро, быстро, быстро! (tempo!) – закричал Муссолини любовнице.
Петаччи заторопилась и стала лихорадочно бросать свои вещи в чемодан. Муссолини уже забыл про пистолет, пошел к выходу, церемонно пожал руку колдуну, вздохнул полной грудью и спросил:
– У тебя выпить есть?
Гайдамака не ответил, по Муссолини тут же забыл и про выпивку.
– Мы полетим самолетом? – спросил ои.
– Хуелетом, – вставил колдун по-русски.
– Что? – не понял Муссолини.
– Да, самолетом. Немецким, – сказал Гайдамака.
– А, – понимающе кивнул дуче.
– Не дратуй його, – сказал Гайдамака колдуну. Мендейла не ответил.
Муссолини сделал жест в сторону Петаччи, желая пропустить ее вперед, но Гайдамака сказал:
– Идите первым, вы лучше замаскированы, а ее могут узнать. И снимите этот берет, он бросается в глаза.
Дуче снял берет и погладил пятерней свою огромную лысую голову.
– А с этим как быть? – усмехнулся он, имея в виду известную всему миру лысину.
– Ладно, наденьте, по надвиньте на глаза.
Дуче натянул берет на уши и поднял воротник пальто. Спустились вниз по каменным ступеням к автомобилю. Дядюшка Джузеппе уже куда-то исчез. Петаччи с чемоданом неуверенно перепрыгивала с камня на камень в черных замшевых туфлях па высоких каблуках. Дуче шел быстро, твердо, уверенно, как человек, который знает, куда идет, и которому некогда. Все в порядке. Сейчас дуче вновь был самим собой, человеком, ниспосланным Италии провидением. Если бы Гайдамака не сказал, что пришел освободить его, Муссолини пришлось бы расстреливать в доме дона Карлеоие, потом тащить эту тушу па себе, а потом мыть дом.
– Я всех бросил! К черту! Я дарю тебе пол-империи! – сказал дуче Гайдамаке. – Да, как насчет пистолета?
– «Вальтер» выдам в самолете.
– Ага, – понятливо кивнул Муссолини.
Сели в автомобиль. На заднем сиденье устроились Муссолини и Петаччи, впереди – Мыкола и Семэн. Гайдамака вскочил па подножку со стороны Петаччи, Меидейла уселся па правое заднее крыло лицом к Муссолини и спиной к дороге. Окошко было открыто. Машина медленно спускалась вниз. Настоящие американцы могли появиться снизу с минуты па минуту. Партизаны спешили сверху, а с неба могли свалиться немецкие парашютисты, как это однажды уже произошло в 43-м году, когда Отто Скорценни сумел-таки освободить дуче. Но Гайдамака уже был спокоен. Никто и ничто не могло помешать ему. До пропускных железных ворот, перегораживающих дорогу, оставалось километра два. Немцы убрали свой патруль еще вчера утром, и сами убрались навсегда. Лейтенант был спокоен. Расстрел Муссолини был святым делом, и Гайдамака должен был расстрелять Муссолини без суда и следствия. Он сделает это. На этот раз ничто не могло помешать ему. Он был спокоен.
Командир был излишне спокоен.
ГЛАВА 5. Обед в доме с химерами. Тост за Сидора (окончание)
Теория правильна, но так ли это на самом деле?
А. Эйнштейн

ШТУРМ ВЫТРЕЗВИТЕЛЯ № 6
«Давай, сыпок, формулируй сначала, – устало сказал Гетьман. – Я ничего не понимаю. У кого-то из нас в три часа ночи с головой не в порядке. Какая фамилия подозрительная? Иванов?»
«Да! – ответил я. – Сидор с собой никогда документов не носит – он па работу как в бой идет, паспорт и партбилет оставляет жене на храпение. Ставим себя на его место. Предположим: вы – Сидор, а я – наглый мент. Предположим, привезли вас в шестой вытрезвитель…»
«Кого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107