В Эфиопии насчитывается пять пород птиц, делающих убитых и раненых своей добычей (есть еще один вид летающих, о нем разговор особый). Есть черно-белый ворон, который летает низко над землей и находит раненого или труп по запаху. Есть сарыч обыкновенный, он тоже летает невысоко и ориентируется как обонянием, так и зрением. Есть красноголовый маленький сап, похожий на худого индюшонка; этот летает сравнительно высоко и высматривает добычу. Есть громадный, омерзительный гриф с лысой головой и голой шеей, который парит па высоте, почти недоступной глазу; завидев неподвижно лежащего человека, он падает вниз, словно снаряд в перьях, со свистом рассекающий воздух, и вразвалку-вприпрыжку осторожно подбирается по земле к человеку, готовый клевать и мертвую, и живую плоть – была бы только она беззащитна. И еще есть большой безобразный марабу; он парит еще выше, откуда уже ничего не видно. Он наблюдает за грифами и бросается вниз, когда вниз бросаются грифы. Основных пород пять, но не меньше пятисот могильщиков слетаются, сбегаются и сползаются на одного раненого, если он лежит на открытом месте.
Ладно, мертвому все равно, ему не важно, что случится с его телом, но что делать раненому? Я видел, как за двадцать минут от убитой зебры не осталось ничего, кроме костей. А за ночь гиены с шакалами растащили, разгрызли и сожрали кости, так что утром даже места, где лежала зебра, нельзя было найти. А с трупом человека расправляются гораздо быстрее – он меньше и не защищен толстой шкурой. В Африке можно не хоронить мертвецов без риска нарушить санитарные нормы. Но главное, о чем дуче следует умалчивать перед своими солдатами, – это не опасность угодить после смерти в желудок стервятника, а то, что стервятники делают с ранеными. Каждый итальянский солдат должен усвоить одно правило: если ты ранен и не можешь подняться па ноги, то хотя бы перевернись лицом вниз. Я знаю одного солдата, которому это правило своевременно не преподали. Когда он, раненый, лежал без сознания, стервятники принялись выклевывать ему глаза. Режущая, слепящая боль заставила его очнуться, что-то вонючее в перьях возилось над ним; отбиваясь, он перекатился на живот и тем спас второй глаз. Тогда птицы стали клевать его сквозь одежду в спину и добрались бы до почек, печени или сердца, но подоспели санитары с носилками и отогнали их. Если вам когда-нибудь вздумается проверить, сколько времени нужно стервятникам, чтобы напасть на тело человека, ложитесь под деревом, замрите и наблюдайте; сперва они станут кружить на такой высоте, что покажутся черными пятнышками, потом начнут снижаться, описывая концентрические круги, и, наконец, ринутся на вас смертоносным шелестящим кольцом. Тогда сразу вставайте, и кольцо разлетится, хлопая крыльями. Но что будет, если вы не сможете встать?
Но птицы – еще не все. В запасе у эфиопов есть еще кое-что, самое страшное, о чем Муссолини молчит, потому что не знает, что происходит в Африке ночью и с какими силами он связался. Особый разговор о шестой птичке. О ней мало кто знает по обе стороны океана, но каждый что-то слышал. Она похожа на летучую мышь с мордой французского бульдога. Дело привычки – мне, например, нравится морда бульдога, она похожа на лицо Черчилля. Это не птица, а зверь. Есть несколько разновидностей, но нас интересует один вид. Есть одомашненная и дикая разновидность. Этот летучий бульдог не ест мертвечину, а пьет горячую кровь. Непосредственно нападая, он метит в горло, но куда опаснее смерти нападение другого рода – отравленный выстрел купидона. Синяк с долларовую монету. Начинает чесаться причинное место, но удовольствие продолжается совсем недолго. Потенция увеличивается раза в два и продолжает расти. Нежная кожа лингама разрывается, из тела человека начинает медленно и мучительно вырастать багровый обнаженный ствол. Он питается соками организма и причиняет ужасные страдания. Человеческое тело становится почвой и пищей для этого греховного кровоточащего древа. Это расплата. Человек истощается, но не умирает – он отдает этому древу все: мышечную массу, кровь, мозг, легкие – и превращается в многолетнее растение. Таких мыслящих растений в Офире – дремучие леса. Самое страшное в Африке – летучий бульдог.
Разумеется, никакие советы не помогут ни деревенским парням с крутых склонов Бонцаниго, ни механикам из мастерских Милана, Болоньи или Флоренции, ни велогонщикам с ломбардских дорог, ни футболистам из заводских команд Турина, ни косарям с альпийских лугов, ни лесорубам из лесов Пьомбиио. Они будут страдать в Эфиопии от смертельиого зноя, узнают все прелести края, где не бывает тени; они заболеют неизлечимыми болезнями, от которых ноют кости и разбухают внутренности и молодой человек превращается в старика; когда же наконец они попадут в сражение и услышат дикий страшный крик эфиопского джазмача: «Хло-о-пци, робы-ы гря-а-зь!», и будут атакованы взбесившимися купидонами-бульдогами и кавалерией на зебрах и верблюдах, и будут не убиты, а ранены, – хорошо, если, услышав над собой шелест крыльев слетающихся птиц, итальянские парии вспомнят, что нужно перевернуться лицом вниз и шептать свое: «О, mamma mia!»
И еще. Сынки дуче и тех, кого следует расстрелять, летают на самолетах, не рискуя быть сбитыми, потому что у эфиопов пет ни самолетов, ни зенитных орудий. Но сыновья простых людей Италии служат в пехоте – во всем мире сыновья бедняков служат в пехоте. Я советую им понять, кто их враг – и почему.
Е andiamo a casa!
ГЛАВА 15. Обед в доме с химерами (продолжение)
Дочь одесского полицмейстера интеллигентна и порядочно одевается, иногда даже бывает умна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107