твердо сказал Ле Пик, и все остальные сотрудники штаба закивали.
– Тогда, Меган, – сказал Тейсман, поворачиваясь к начальнику оперативного отдела, – давай сначала изучим общую схему операции. Надо посмотреть, не сможем ли мы с самого начала прочнее интегрировать группу адмирала Чернова с нашей. Если бы он был подключен к нашей сети, то мы бы поняли, что он сбился с курса, еще до того, как ушел из Ельцина в гиперпространство.
– Да, гражданин адмирал, – ответила она, вызывая нужные файлы на терминале. – Вообще-то, гражданин адмирал, я думаю, что нам вот что стоит сделать…
Томас Тейсман откинулся в кресле, слушая, как его штаб обсуждает проблемы, и отчаянно надеясь, что Ельцин действительно остался незащищенным, как утверждала разведка Терстона. Потому что если оборона там организована и если его люди увязнут в куда большем, чем сейчас, количестве ошибок, то одному богу известно, чем же в действительности закончится операция «Кинжал».

Глава 24

Сэмюэль Мюллер нахмурился, глядя на лежащий перед ним старомодный пергамент. Полный юридических условностей и архаизмов, текст вызова был достаточно знакомым – за исключением последней фразы, которой еще не доводилось видеть ни одному ныне живущему землевладельцу. По старой конституции Мэйхью имел право на такое дополнение, но тем не менее Мюллеру вовсе не понравилось, что ему приказывают «сохранить сессию в секрете или вызвать неудовольствие Меча». Это напоминало о старых временах, когда Протектор был в состоянии угрожать землевладельцам, а поскольку Мэйхью и вправду мог им угрожать, все было только хуже.
По крайней мере пока, мрачно подумал Мюллер, вспоминая последние события.
Его товарищи были весьма кровожадны, разрабатывая план, но вот выбрать удобную цель оказалось сложно. По крайней мере, для них. Сэмюэль Мюллер сразу увидел идеальное место для осуществления замысла, и остальные были ему за это бесконечно благодарны – как только он подтолкнул их сделать соответствующее предложение.
С самого начала было ясно, что Бёрдетту не хочется убивать собственных поселенцев. Мюллеру пришлось лишь принять серьезный вид и призвать его препоясать чресла и взяться за выполнение посланной им Богом задачи. Сам он сурово принимал неприятную необходимость плана Маршана, только задумчиво заметил вслух, что не годится выбирать объектом строительство «Небесных куполов» в поместье самого яростного критика Харрингтон. Это натолкнуло Бёрдетта на мысль, что, возможно, в таком случае поместье Мюллера подошло бы куда лучше. Мюллер, как и следовало, пришел в ужас… и тут, в точном соответствии с его расчетами, Бёрдетта поддержал Маршан. Лишенный сана священник и его землевладелец пылко излагали свои доводы, и когда Мюллер наконец с явной неохотой позволил себя уговорить, то они искренне благодарили его за готовность пострадать во имя Божьего дела. Они так увлеклись поиском доводов в пользу осуществления операции где угодно, только не в Бёрдетте, что даже не подумали, какую выгоду принесет Мюллеру его «жертва».
Возможно, чистота их собственных побуждений мешала им разглядеть вполне приземленные последствия, очевидные для Мюллера. Он не меньше других был предан Божьему делу, но не видел смысла в том, чтобы игнорировать шансы, попутно предлагаемые ему Богом. Конечно, решение далось ему нелегко. Ему вообще-то не хотелось убивать собственных поселенцев – он принял ответственность за них, когда принес клятву верности деду Бенджамина IX, но, как сказали сами же Бёрдетт и Маршан, необходимы жертвы. Смерть детей его потрясла – она не входила в изначальный план, – но Маршан и тут был прав. Они вершили Божье дело, их стратегия, таким образом, стала намного эффективнее, и незапланированная трагедия только увеличила преимущества, которых не замечали остальные заговорщики.
Ни Бёрдетт, ни Маршан еще не осознали, скольким они уже ему обязаны. Бёрдетт не подумал, что даже если он чего-то не даст Мюллеру из благодарности, то Мюллер сможет потом получить это другими способами. Он даже не заметил, что доказательств причастности Мюллера к заговору – никаких, а вот сам Мюллер – полностью в курсе всех деталей операции. С такой информацией следственные органы его поместья смогут потом, при необходимости, «найти» доказательства участия остальных. Тогда любые заявления Бёрдетта и Маршана, если те вздумают обвинить его в соучастии, окажутся бесполезными. А это, подумал Мюллер с улыбкой, на всю жизнь даст ему способ управлять лордом Бёрдеттом.
И это было не единственное и даже не самое существенное из полученных им преимуществ. Он и его поселенцы стали жертвами этого злодейства. Это не только практически избавляло его от всяких подозрений, но и позволяло ему возглавить атаку на Харрингтон – а косвенно и на Мэйхью – исключительно из принципиальных побуждений. Он может произносить столько риторических обвинений, сколько захочет, и все спишется не на амбиции, а на естественный гнев. А если все провалится и им не удастся обвинить Харрингтон, то Мюллер легко сумеет изобразить потрясение и призовет всех прислушаться к голосу разума, чтобы «залечить раны», оставленные трагедией. И, самое приятное, любое такое заявление принесет ему, как мудрому и справедливому руководителю, огромное сочувствие, и выскочка Мэйхью окажется у него в долгу.
Конечно, допускать провал он не собирался. Но никогда не мешает учесть все варианты, а в одном он был твердо уверен. В своем собственном, Богом данном поместье он не собирался передавать своему сыну одну лишь номинальную власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145