Если лорд Бёрдетт позволил себе об этом забыть, мрачно подумал Бенджамин, то последствия будут не теми, на которые он рассчитывает.
Но пока что…
– Ладно, Генри. Я так понимаю, что, по словам Бёрдетта, моя «узурпация власти» оправдывает его действия против Ризницы?
– Да, ваша светлость.
– И, основываясь на этом, он приказал своим гвардейцам арестовать брата Жуэ? – Прествик кивнул, и Бенджамин фыркнул. – И он, конечно, не упомянул, что, каким бы узурпатором я ни был, указ о снятии Маршана я издал только после должной петиции от Ризницы?
– Вообще-то упомянул, ваша светлость. – Мэйхью вопросительно двинул бровью, и Прествик поднял руку, повернув ее ладонью к Протектору. – Как я уже сказал, он повторил свое утверждение, что Ризница ошиблась, и даже пошел дальше. Он заявил, что «поддержка нынешней Ризницей еретических изменений, отравляющих нашу веру и общество», лишает ее права осуждать «истинно Божьего человека за то, что он выступает против права чужеродной прелюбодейки извращать Богом данное достоинство Ключа Землевладелеца»… – канцлер поморщился. – Извините, ваша светлость, но это цитаты.
– Понятно.
Несколько секунд Бенджамин смотрел вдаль, лихорадочно соображая. Появившаяся резкость в речах Бёрдетта отлично сочеталась с его предполагаемыми планами. Но сама скорость действий землевладельца была опасна для подобной стратегии.
– Очевидно, он решил так, – сказал наконец Протектор, – поскольку преподобный Хэнкс меня поддерживает, то стоит убрать нас обоих. Но даже те землевладельцы , которые не прочь свергнуть меня, не захотят объявлять войну и Ризнице, так что он раздробил нашу потенциальную оппозицию.
– Да, ваша светлость, но он разделил и тех, кто мог бы вас поддержать. Как вы сами показали четыре года назад, имени Мэйхью верны в первую очередь самые традиционные, самые консервативные элементы населения. Это значит, что те, кто мог бы поддержать вас при других обстоятельствах, засомневаются, прежде чем поддерживать начатые вами реформы.
– Хм-м. – Бенджамин откинулся назад на стуле. Может, раньше Прествик и отвлекался чрезмерно на детали, не улавливая общей картины, но теперь он впечатляюще научился ее воссоздавать. – И все равно я считаю, что ему это повредит больше, чем нам, – сказал он наконец. – Чтобы разыграть карту религии, ему надо убедить людей, что Ризница предала веру. За одну ночь он объединенную оппозицию преподобному Хэнксу не создаст, а до тех пор, пока это не будет сделано, он и его дружки не могут выступать действительно единым фронтом. Если они сорвутся слишком рано и дадут мне цель, которую я смогу атаковать, а за мной будет объединенная Церковь, то я их прихлопну прежде чем они успеют понять, что случилось.
– Пока что они были осторожны, ваша светлость, – заметил Прествик, – и меня беспокоит, что они выдвигают вперед Бёрдетта. На мой вкус, он слишком похож на всех этих Истинных из нашей истории – но он известен своим личным безупречным благочестием. Если вы его тронете, то сами создадите религиозные разногласия и бог знает чем это может закончиться.
– Верно. – Бенджамин постучал пальцами по столу, потом опять посмотрел на Прествика. – А что-нибудь еще он сделал, кроме того, что заменил брата Жуэ на Маршана?
– Пока нет. Он явно перешел черту, арестовав священника, но арестовать брата Жуэ он приказал только тогда, когда тот отказался покинуть собор. Все мои источники сообщают, что гвардейцы Бёрдетта обращались со священником с большим уважением. Пока что лорд Бёрдетт представляет это как конфронтацию, основанную только на его личной вере. Несмотря на заявление о том, что вы незаконно захватили власть, он был очень осторожен и не задел ни одного светского представителя Меча в Бёрдетте.
– Черт, – тихо сказал Бенджамин.
Тактика у них была лучше, чем он ожидал. Он даже задумался, не направляет ли события кто-нибудь еще. Но кто бы ни был автором плана, следующий ход остался за Протектором. Бенджамин мог – и наверняка должен был – использовать религиозный авторитет Меча как хранителя Церкви и опротестовать действия Бёрдетта. Но при этом он рисковал сильнее разжечь весь конфликт, особенно если Бёрдетт готов дойти до силового сопротивления. Образ человека, встречающего час своего испытания, сопротивляясь подавлению его личной веры, был на Грейсоне особо значимым. Если бы Бенджамин обрушил всю мощь Меча на одного землевладельца, само неравенство сил сделало бы Бёрдетта своего рода героем. А если за кулисами и правда выжидают другие землевладельцы, готовые к противодействию, то они бросятся на защиту Бёрдетта и традиционной власти землевладельца внутри собственного поместья. Но если Протектор решит бездействовать, он позволит Бёрдетту и его союзникам выиграть первый раунд, и это только увеличит их престиж к следующей схватке.
– Ладно, Генри. Согласен, нам надо действовать осторожно. Если он пока ограничивается чисто религиозной конфронтацией, возможно, нам следует поступить так же. В этом случае преподобный Хэнкс и Ризница станут нашим сильнейшим оружием.
– Согласен, ваша светлость.
– Ладно, – повторил Бенджамин. – Будьте добры, попросите преподобного прийти во дворец как можно скорее в удобное ему время. Потом подготовьте заявление, осуждающее атаку лорда Бёрдетта на Церковь. Мне нужен текст, который осудил бы его, но не атаковал слишком открыто. Что-нибудь, что подчеркнуло бы нашу умеренность, с сожалением о его ошибках и поспешности, но без вызова, на который он мог бы ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145