Закончилось это тем, что рабочие погнали своих противников по авеню Курвуазье с очевидно недобрыми намерениями. То же самое случилось и на следующий день, и через день, когда к заварушке присоединились харрингтонцы, не работавшие в «Небесных куполах». К четвертому дню враждебных демонстрантов у ворот не осталось.
Хонор испытала огромное облегчение как от их ухода, так и от безукоризненного нейтралитета полиции Харрингтон-Сити. Она подозревала, что полиция намеренно ждала, пока демонстранты не обратятся в бегство, прежде чем прекратить беспорядки, но было бы куда хуже, если бы Хонор использовала полицейских для подавления инакомыслящих. Кроме того, согласно ее настоятельным указаниям, гвардейцы Хонор в драку вообще не вмешивались, а беспорядки дали ей законный повод не пускать посторонних на сегодняшнюю церемонию.
Но сегодня ожидалось слишком важное и слишком позитивное событие, чтобы ее враги не попытались его испортить, так что они начали скандировать обвинения, как только увидели ее машину. Хонор сжала зубы, разобрав кое-какие слова, но все же сумела сохранить спокойное выражение лица. Наконец машина проехала мимо демонстрантов в ворота Центра, и раздавшиеся приветственные крики заглушили голоса протестующих.
Центр представлял собой небольшой комплекс, включавший в себя павильон Юнц и полдюжины других зданий вокруг небольшого озера. Он был до отказа набит людьми. Над головами летали разноцветные флаги, оркестр заиграл гимн землевладельцев, ряды полицейских – часть их одолжило поместье Мэйхью, чтобы набрать нужное для торжественного события количество, – выстроились вдоль дороги, сдерживая кричащую толпу. Хонор расслабилась, чувствуя, как ее захватывает волна искренне радостных приветствий. Она взмахнула рукой в ответ, а Нимиц привстал у нее на коленях. Энтузиазм приветствий удвоился, и кот остался весьма доволен собой. Она рассмеялась, увидев, что он высунул мордочку из окна и подергивает усами, глядя на своих поклонников.
Машина остановилась у платформы, которую бригада рабочих построила перед павильоном Юнц. Ряды временных сидений перед платформой были забиты до отказа. Хонор выбралась наружу, в вихрь музыки и криков, а двойная шеренга гвардейцев вытянулась по стойке «смирно».
Хонор покраснела. Она никак не могла привыкнуть к тому, что властвует над этими людьми, и каждый раз подавляла в себе желание объяснить, что они перепутали ее с кем-то по-настоящему важным.
Она посадила Нимица на плечо, а навстречу ей с приветствием вышел Говард Клинкскейлс. Плотный седовласый регент оперся на жезл с серебряным навершием, символизирующий его должность, и поклонился. Протянув ей руку, он повел ее между рядами гвардейцев. Оркестр рассчитал точно и закончил гимн землевладельцев как раз тогда, когда она вступила на платформу. Приветствия сменились тишиной. Хонор отпустила руку Клинкскейлса и прошла к покрытой флагом трибуне.
Там ее ждал еще один седоволосый человек, хрупкий от старости, не смягченной пролонгом, и одетый сплошь в черное, кроме старинного белого воротничка священника. Она присела перед ним в недавно разученном реверансе, и преподобный Джулиус Хэнкс, духовный глава Церкви Освобожденного Человечества, с улыбкой протянул ей руку. Потом повернулся к толпе и откашлялся, а Хонор заняла место рядом с ним.
– Давайте помолимся, братья и сестры, – просто сказал он, и толпа мгновенно затихла при первых же звуках его усиленного громкоговорителями голоса. – О Господи, Отец людей, испытующий нас, мы благодарим Тебя за этот день и за щедроты, которыми Ты наградил нас, плоды нашего труда. Мы снова ищем Твоего благословения, встречая величайшее испытание жизни. Укрепи наши силы, чтобы мы достойно встретили все препятствия, помоги нам всегда узнавать и выполнять Твою волю, чтобы мы пришли к Тебе после трудов наших в поту от труда во имя Твое на лицах и с Твоей любовью в сердцах. И мы покорнейше просим Тебя всегда наполнять мудростью наших вождей, а особенно этого землевладельца, чтобы ее народ преуспевал при ее правлении и всегда грелся под солнцем Твоей милости. Во имя Господа Испытующего, заступника и утешителя, аминь.
Толпа ответила мощным «аминь», к которому присоединилась и Хонор. Она не присоединилась к Церкви Освобожденного Человечества – уличных проповедников это ужасно раздражало, – но уважала и Церковь, и личную веру таких людей, как преподобный Хэнкс. Некоторые элементы доктрины ее смущали, но, несмотря на сильные следы неравенства полов, Церковь была здоровым живым организмом, центром жизни Грейсона, и принятые ею догматы были не из самых закостенелых.
Хонор серьезно интересовалась военной историей и хорошо знала, что религиозная нетерпимость часто ведет к крови и зверствам, а единая вера очень редко достигает всеобщего распространения, не став инструментом подавления. Она знала, как фанатична была изначальная Церковь Освобожденного Человечества, когда отряхнула пыль Старой Земли со своих ног, чтобы основать идеальное общество на этой прекрасной и смертоносной планете. Но каким-то образом здесь удалось обойтись без репрессий. В прошлом не всегда было так – это Хонор тоже знала: грейсонскую историю она изучала с не меньшим тщанием, чем мантикорскую, стремясь узнать и понять людей, которыми ей по прихоти судьбы пришлось править. Бывали периоды, когда Церковь и вправду каменела, а доктрина превращалась в догму. Но такие периоды длились недолго, что при глубокой консервативности грейсонцев вызывало удивление.
Возможно, Церковь просто многому научилась во время грейсонской гражданской войны, когда погибло больше половины населения планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145