Урт был очень доволен, когда ее принесли к нему. И так как дочери у него никогда не было, он и стал к ней относиться как к дочери. Так и шло, пока она была маленькой. Он был благородным барсуком, обремененным делами, а она росла рядом, и так вот рядом, но не вместе они и прожили до сегодняшнего дня.Жизнь поставила перед Марой некоторые трудности. Она стала роптать на тот суровый образ жизни, который вели в Саламандастроне. Урт Полосатый в обращении с ней стал неловким и излишне суровым, и Мара в свою очередь восставала против его тяжелой лапы. Не посчитавшись с его желанием, два дня назад она ушла из дому со своим другом, молодым зайцем Пикклем Фолгером.Барсук нахмурился. Пиккль был слишком необузданным и своенравным. Из Мары никогда не выйдет толку, если она будет продолжать с ним водиться. Но странное дело, когда Урт начинал читать ей нотацию или угрожать наказанием, он чувствовал себя каким-то великаном-людоедом. Поэтому они стали избегать друг друга. Мара шла своим путем, а Урт своим.На утес взобрался сержант Сапвуд. Он немножко постоял на месте, боксируя со своей тенью, пока Урт не заметил его. Шагнув в сторону, заяц вздернул подбородок и отдал левой лапой честь.— Как давно ты здесь сидишь, владыка? Не пойдешь ли чего-нибудь поесть? У тебя со вчерашнего дня крошки во рту не было.Урт медленно поднялся с камня, на котором сидел, и с тревогой глянул на зайца:— От Мары есть какие-нибудь известия, сержант?— Никак нет. Но ты не беспокойся. Они с Пикклем вернутся, как только нагуляются вволю. Хочешь, чтобы я послал Мару к тебе, когда она придет?— Нет, не надо, но дай мне знать, когда она вернется. Проследи, чтобы хорошо поела. А потом… потом пришли ко мне!Пока они шли вдоль берега, Сапвуд, легонько касаясь лапами командира и кружа вокруг него, сделал нырок и ложный выпад:— Давай побоксируем.Барсук пытался не обращать внимания на своего драчливого друга, но Сапвуд настаивал:— Ну же, давай тряхнем стариной, а?Урт Полосатый остановился и отмахнулся, но заяц все приседал и подпрыгивал под самым его носом.— Оставь, Сапвуд. Я не в том настроении, когда занимаются спортом.Сержант сделал нырок и прикоснулся сжатой в кулак лапой к скуле барсука:— Один есть.Тогда барсук всем своим огромным телом сделал стремительный выпад и нанес зайцу в подбородок удар, который сам назвал бы легким, однако сержант упал навзничь и не шевелился. Барсук озабоченно склонился над своим другом:— Сап, ты в порядке?Сапвуд сел. Потирая подбородок, он сокрушенно хмыкнул:— Благослови небо твое доброе сердце. Я в полном порядке. Можно сказать, как огурчик. Хорошо, что ты никогда не бьешь со всей силы, а то бы из меня и дух вон!И, взяв друг друга под лапы, старые друзья пошли в Саламандастрон, болтая, смеясь и вспоминая прежние битвы.К востоку от Саламандастрона виднелся массивный горный гребень. На юге же горы уступали место болотистой равнине, которая в свою очередь переходила в дюны. Раннее полуденное солнце разбудило кузнечиков у подножия холма, и они подняли утреннюю трескотню.Фераго Убийца вынул из ножен кинжал и метнул его. Бросок был отличным: отточенный клинок рассек кузнечика пополам. Нож еще дрожал, вонзившись в землю, когда Фераго вытащил его и вытер о траву. — Одним кузнечиком меньше будет прыгать по земле, — хмыкнул он. — Ну разве я не молодец, а, Мигро?Тот энергично закивал: — Ага, хозяин, классный бросок! Фераго сунул кинжал в ножны на перевязи, которую он носил крест-накрест. Там же были и два других ножа, такие же острые и смертельно опасные в руках Убийцы. Улыбаясь, Фераго заложил обе лапы за широкий пояс, который придерживал кожаную юбку. Он был много выше и сильнее, чем любой другой горностай. Годы, казалось, только добавили блеска его глазам, сохранившим цвет яркого весеннего неба. Многим, доверившимся чистому взгляду этих невинных миндалевидных глаз, пришлось встретить свою безвременную смерть. Каждый горностай, ласка, крыса, хорек или лис в этой бандитской армии знали, что чем шире улыбается Фераго Убийца, тем злее и жестче он становится. Ужас, внушаемый им, распространился по всем юго-западным землям, пока наконец вся страна не стала дрожать при одном упоминании его имени. Фераго!Этим летом он решил продвинуться дальше на север. Никто в его армии не осмеливался задавать вопросы, хотя втайне каждый размышлял о причинах такого дальнего путешествия. Сейчас вся орда отдыхала среди дюн и у подножия холмов.Убийца разлегся на сухой траве и закрыл глаза. Один его глаз внезапно приоткрылся, когда он подозвал к себе ласку, расположившуюся среди камней чуть повыше него:— Фидл, дождись возвращения моего сына и Гоффы. Не вздумай заснуть.Прежде чем отозваться, Фидл предусмотрительно бросил взгляд на север и запад:— Я дам тебе знать, как только Клитч и Гоффа появятся, хозяин. Не беспокойся!— Я и не беспокоюсь, Фидл, беспокойся лучше ты. Потому что, если прозеваешь их, я с тебя живьем шкуру спущу.Все это было сказано самым деловым тоном, можно сказать даже дружелюбно, однако тут знали, что Убийца шутить не любит. Фераго редко шутил. Зато часто улыбался.Лис Детбраш и шесть его крыс-ищеек появились с юга. Фераго услышал, как Фидл объявил об их прибытии со своего высокого места:— Пришел Детбраш с ищейками, хозяин!Лис стоял перед Убийцей, пока тот выслушивал его доклад, продолжая спокойно лежать с закрытыми глазами.— Вы не привели с собой Битоглаза и Туру? Детбраш ужасно устал, но присесть не осмеливался.— Нет, хозяин. Мы охотились за ними две луны. Они шли на восток, к равнине, что за этими горами.Лапа Фераго легла на рукоятку его любимого ножа.— Мне не нравится, когда мои приказы не выполняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71