И чтобы коты тихо препирались на ковре за место у нее под боком, вот
как!
Котов было два - Джина и, естественно, Тоник.
За спиной тихо прошелестело - Инна пила чай и заставила себя не оглядыват
ься, - хлопнула дверь, одна, за ней другая, и все смолкло.
Инна прислушалась - тишина.
- Осип Савельич!
- А?
- Осип Савельич, ты где?
- Тут. А что?
“Кулак и белобандит” показался на пороге кухни. Вид вопросительный, в ру
ках газета - белоярский “Московский комсомолец”.
Инна вздохнула.
Вот интересно, если белоярский, то почему “Московский”?
- Если хочешь, наливай себе чай.
- Налью, - решил Осип и бочком, хотя кухня была просторной и огромной, протис
нулся к столу.
- Ушла?
- Ушла.
- Откуда взялась? - задумчиво спросила Инна сама у себя. - Новая какая-то!
- Они в хозяйственном управлении небось каждый день новые.
- Да ладно тебе, Осип Савельич! Я же не маленькая! В хозяйственном управлен
ии штат по тридцать лет не меняется! Они за свои места до смерти боятся, им
и платят хорошо, и вообще...
- Ну да, - задумчиво согласился Осип. - Только все равно зря ты всполошилась,
Инна Васильевна. Что там, горничная новая!.. Тебе-то что? Она птица не твоего
полету.
Осип очень гордился Инниным “полетом” и ревностно следил, кто ей подходи
т, а кто нет.
- Метет-то как! Разгулялся Енисеюшка под вечер. Завтра небось аэропорт зак
роют, и все начальство тут застрянет. Переполоху наделают. А, Инна Василье
вна?
Инна вдруг стремительно поднялась и поставила кружку на край стола.
Метет, это точно. Ветер снаружи словно когтями скребет по камням, и встопо
рщенные крахмальные занавески на окне чуть подрагивают - не от сквозняка
, а от напора.
- Ты что?
Инна отмахнулась от него.
Она вышла из машины, поднялась на крыльцо, открыла дверь - со второй попытк
и - и вошла. Кинула в кресло шубу, стащила сапоги и пошла на кухню ставить ча
йник. Только на кухне она услышала, что в доме кто-то есть - горничная Наташ
а за раздвижными дверями кабинета, которые Инна никогда не закрывала. Эт
а самая горничная так перепугала ее потому, что до той секунды, как Инна ус
лышала шевеление и поняла, что это не Осип, она даже не подозревала, что в д
оме кто-то есть! А должна была бы - горничная наверняка не пришла в платье и
шлепанцах! Наверняка у нее есть шуба или пальто, и еще сапоги, платок или ш
арф, или что так еще!.. Ни пальто, ни шарфа не было на вешалке, когда Инна вошл
а в дом и кинула в кресло свою шубу.
Там вообще ничего не было, кроме старой-престарой дубленки, в которой она
иногда ходила на обрыв, к Енисею. Все остальные свои шубы - по одной на кажд
ый день, как грезилось бедолаге Гарику Брюстеру и его высокоинтеллектуа
льным коллегам - она держала на втором этаже, в крохотной “гардеробной”.

“Гардеробную” по ее просьбе соорудил местный столяр - пришел и отгородил
фанерной перегородкой угол. Набил полки, повесил крючки, провел свет. С мо
мента появления “гардеробной” Инна никогда не оставляла одежду внизу, д
а и Аделаида Петровна - та самая, что сегодня оказалась “выходной”, - свое д
ело знала.
Инна зачем-то побежала в прихожую. Ее шуба стекала с кресла светло-коричн
евой переливающейся меховой волной, а на ней разлеглась Джина - лапы раск
инуты, бочок мерно вздымается, глаза блаженно закрыты, а уши тем не менее т
опориком, что означает - ситуация под контролем. Я отлично знаю, что мне зд
есь не место, что ты почему-то не любишь, когда я сплю на твоей шубе, но мне э
то нравится, так что я буду продолжать спать, а ты как хочешь!..
Тоник сидел на полу, дергал то хвостом, то откушенным в давней драке ухом и
, прищурившись, смотрел на Джину - мечтал выжить ее с Инниной шубы и занять
вожделенное место.
Никаких следов горничной Наташи или ее верхней одежды.
Инна посмотрела на котов, занятых своей внутренней политикой.
- Осип Савельич!
- А?
- Ты не видел, на вешалке... ничего не было?
- На какой вешалке? Украли чего?!
- Да нет, - сказала Инна с досадой, - ничего не украли! Ты, когда вошел, не обрат
ил внимания на вешалку? Ничего на ней не висело?
- Вот эта самая дубленка твоя висела! - Осип схватил дубленку за вытертый р
укав и потряс у Инны перед носом. - Так вот она и висит!
- Господи, я вижу, что висит! Горничная в чем пришла? В одном платье?
Осип остановился, выпустил рукав и медленно произнес:
- Мать честная!..
- Вот именно.
Инна секунду думала, потом побежала в кабинет, где, ясное дело, не оказалос
ь никаких шарфов и шуб, а потом выскочила на крыльцо, прямо в чулках - нет у н
ее тапок с мордами и самопальным синим войлоком, нет, и все тут! - и прямо на
ледяную, присыпанную жестким крупчатым снегом коричневую плитку.
- Куда?! - закричал страшным голосом “кулак и белобандит”, но она не слушала.

Ветер с Енисея, разошедшийся не на шутку, крутил по дорожкам снежные вихр
и, языками лезшие на плитку.
И никаких следов.
Замело? Занесло? Исчезли?
А был ли мальчик?! То есть девочка! Девочка Наташа была или нет?!
В дверь стал лезть Осип с ее сапогами в руках, и совать их ей, и хватать за ру
ку, и тащить в дом, и она в конце концов позволила ему втащить ее.
- Что ты как угорелая скачешь, Инна Васильевна?! Мороз на улице, метель, а она
босая скачет! Хоть бы ноги обула, накинула бы что-нибудь!..
- Если она ушла, должны были остаться следы. Или не должны?
- А шут их знает! Ноги небось мокрые, ты вон, гляди, следы оставляешь!..
- Как же она ушла? Без шубы и шапки, без следов на снегу?!
- Вот далась она тебе! Как пришла, так и ушла, какое тебе дело до нее?!
Инна и сама не могла бы объяснить, что уж ее так сильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15