..
Он неловко обошел насыпанный холм земли, осыпая сухие жесткие комья. Ах т
ы, господи...
Инна не стала ничего говорить: для нее покойный Мухин был просто начальн
ик - “медведь, бурбон, монстр”, - не самый лучший и не самый худший, бывали в е
е жизни и похуже! Она лишь пожала вдове руку и собиралась отойти и несказа
нно удивилась, когда услышала тихий, какой-то бестелесный голос:
- Инночка...
Любовь Ивановна казалась неподвижной, дочь смотрела прямо перед собой, у
рта собрались раздраженные складки, словно она сердилась на отца за то, ч
то он так некстати умер. Сын трясся рядом, дергал замерзшим носом.
Кто ее звал?..
Сзади уже вежливо теснили - поскорее “выразить сочувствие”, дотерпеть до
конца процедуры, а потом забраться в тепло машины, где уютно дремлет води
тель, протянуть ледяные руки к решетке отопителя, закурить и поехать туд
а, где уж можно будет и “помянуть по русскому обычаю”.
- Инночка...
Все-таки Любовь Ивановна, которая так и смотрела вниз - то ли под ноги, то ли
на могилу мужа.
- Любовь Ивановна?..
- Сегодня часов в десять приезжайте к нам.
Сзади напирали и лезли, как в очереди за стиральным порошком в недалеком
и радостном социалистическом прошлом.
- Куда... мне приезжать, Любовь Ивановна?
- На городскую квартиру. На даче мы вряд ли... сможем поговорить.
О чем им говорить?! Даже при жизни Мухина они сказали друг другу едва ли де
сяток слов. Инна никогда не принадлежала к числу “друзей семьи”, а Любовь
Ивановна, по обычаю всех русских “публичных жен”, на передний план не лез
ла, участия ни в чем не принимала, от модельеров и парикмахеров отказывал
ась наотрез и, когда супруг звал ее на какое-нибудь судьбоносное протоко
льное мероприятие, отвечала неизменно: “Ты уж, Анатолий Васильевич, там б
ез меня. Что я тебе? Связа одна!”
- Мама!.. - Это дочь Катя. Голос напряженный.
- В десять, Инночка. Я буду ждать.
- Я обязательно приеду, Любовь Ивановна.
Увязая каблуками в земле, она перебралась на другую сторону могильного х
олма и спрятала нос в воротнике шубы. Мех был мягкий и гладкий, и пахло от н
его хорошо - вчерашними духами и чуть-чуть сигаретами.
Что она хочет мне сказать? Зачем я ей понадобилась, да еще в день похорон, д
а еще вечером, да еще в городской квартире, когда на даче будут “все” - моск
овские гости с их ариями, многочисленные родственники, малочисленные др
узья?..
До конца “траурного мероприятия” оставалось совсем немного, все говори
ли почти что в полный голос, и все - о делах, под конец перестал стесняться.

- Выборы через два месяца. Это, значит, когда? Ну да, получается в конце декаб
ря.
- Под самый Новый год, елки-палки!
- Так еще заксобрание должно утверждать...
- Хруст все утвердит, что надо. Ему тянуть интереса нет, он же сам баллотиро
ваться хочет.
- Ну и правильно. Самый верный кандидат.
- Надо, чтобы олигархи поддержали, а они пока что-то его не очень...
- Павел Иванович, а правда, что Адмиралов продал контрольный пакет “БелУг
оль”?
- Говорят, что продал, а там... не знаю.
- А в “Коммерсанте” вчера статья была...
- Ваш “Коммерсант”, пожалуй, набрешет!..
- А эти небось знают!
- Коку же и знать, как не им.
- Кого еще президент поддержит...
- Хруста он поддерживает.
- Да про эту поддержку сам Хруст и толкует, а как на самом деле, никто не знае
т.
- Кто же “БелУголь” перекупил?.. Появится тут у нас... новая фигура да и выско
чит в губернаторы!
- Никто никуда не выскочит, у нас край, а не цирк!
Инна отступила в снег, пропуская всю замерзшую и очень озабоченную компа
нию.
- Инна Васильевна! Ты давно из Москвы?..
- Два дня. Как узнала, так сразу и прилетела.
- А... откуда узнала?
Это был очень важный вопрос, самый важный - кто кому звонил, кто кого вызыв
ал, кто от кого узнал.
Король умер, да здравствует король, все правильно.
Все претенденты, едва узнав, что престол освободился, кинулись собирать
и группировать вокруг себя “своих”. Тех, кто подставит спины и плечи, чтоб
ы хозяин вскарабкался по ним на высокое и теплое место, и утвердился на не
м, и окопался, и настроил укреплений и дотов, а потом, бог даст, распределил
бы вожделенные “доходные места” - в соответствии с высотой и шириной под
ставленной спины или, напротив, вне зависимости от размеров спины, зато в
соответствии с умением ее владельца убедить царя в несомненности своих
заслуг.
Инне звонил Якушев - и.о. царя, самая сильная на сегодняшний похоронный ден
ь шахматная фигура. Инна таким образом оказывалась “в команде” первого п
ретендента на трон и приобретала некий особый статус. Статус пока не был,
так сказать, закреплен за ней официально, потому что с Якушевым по приезд
е она так и не виделась - тот был слишком озабочен смертью губернатора и си
туацией вокруг нее.
О смерти Мухина говорили шепотом и тревожно оглядываясь по сторонам - ст
ранная смерть, непонятная, волнующая.
Губернатор был найден мертвым в своем кабинете - с черной дыркой в виске и
пистолетом, валявшимся под правой рукой, на красном “кремлевском” ковре
. Якушев, позвонивший Инне в Москву, сказал: “Убит”. Прессе “скормили” несч
астный случай. Если бы пресса была московской, а не белоярской, так просто
от нее отвязаться ни за что не удалось бы. Местная проглотила “несчастны
й случай и неосторожное обращение с оружием”, и было очевидно, что прогло
тила просто так, от неожиданности. Московская пресса в игру еще не вступи
ла, и Инна знала совершенно точно, что грянет грандиозный скандал, когда в
ступит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15