Своими глазами увидел он голубой глобус на фоне звезд, глобус в полнеба в
еличиной, с сизыми кудряшками облаков и с бирюзовым бантом атмосферы. И д
ругой мир увидел Ц латунный, с круглыми оспинами, как бы следами копыт, ка
к бы печатями космоса. Голубой глобус съежился, а латунный вырос, занял не
босвод, подошел вплотную к окнам, сделался черно-пестрым, резко плакатны
м. Такой непохожий на нежно-акварельную Землю! Все это выглядело великол
епно, прекраснее и величественнее, чем на любой иллюстрации, втиснутой в
страничку, чем на любом экране, ограниченном рамкой. Юноша был очарован…
и разочарован немножко.
Разочарован, потому что дело происходило в XXII веке. Билет юноша заказал по
радио, получил место в каюте лайнера. Рядом с ним сидели старики, ехавшие н
а Луну лечиться от тучности. Проводница в серебряной форме принесла обед
. Поели, подремали, потом прибыли на Луну, из каюты перешли в лифт, из лифта
Ц в автобус, оттуда Ц в шлюз-приемник гостиницы, получили номер с ванной
. А за окном номера был Селеноград, прикрытый самозарастающим куполом: до
ма, улицы, сады, в садах Ц лунные цветы, громадные, с худосочными стеблями.
И молодые селениты срывали эти цветы, подносили девушкам, а девушки прят
али румяные щеки в букеты.
Уже не Земля и не совсем еще космос. Дальше надо было идти.
Но опять перед Шориным стояла стена, та же самая Ц арифметическая.
Примерно двести тысяч человек трудились в те годы в космосе, половина из
них Ц на Луне: на космодроме и вокруг космодрома Ц в обсерваториях, лабо
раториях, на шахтах, энергостанциях, заводах… а также в санаториях и на ту
ристских базах.
Из ста тысяч не более ста человек уходили в дальние экспедиции, на край ил
и за край Солнечной системы. Обычно это были заслуженные ученые: астроно
мы, геологи, физики…
Стать заслуженным ученым? Иной раз жизни не хватает.
Одну только лазейку нашел Шорин, одну слабую надежду. Иногда в дальние эк
спедиции, где экипаж бывал невелик, требовались универсалы, мастера на в
се руки: слесарьЦ токарьЦ электрикЦ поварЦ астрономЦ вычислительЦ
санитарЦ садовод в одном лице, подсобник в любом деле. И юноша решил стат
ь подсобником-универсалом.
Он кончил на Луне фельдшерскую школу, курсы поваров, получил права летчи
ка-любителя, сдал курс машинного вычисления и оранжерейного огородниче
ства, научился работать на штампах и монтажных кранах. Некогда, до появле
ния машин-переводчиков, существовали на Земле полиглоты, знавшие десять
Ц пятнадцатьЦ двадцать языков. Гордясь емкой памятью, они коллекциони
ровали языки, ставили рекорды запоминания, как спортсмены. Шорин стал по
лимастером, он как бы коллекционировал профессии. Сначала его обучали с
охотой, потом с удивлением и с некоторым раздражением даже («Тратит врем
я свое и наше. Спорт делает из учения»), а потом с уважением. Людям свойстве
нно уважать упорство, даже не очень разумное. В Селенограде жило тысяч де
сять народу, каждый чудак был на виду, Шорин со временем сделался достопр
имечательностью («Есть у нас один, двенадцать дипломов собрал»). О нем гов
орили приезжим, и разговоры эти дошли до нужных ушей.
В одну прекрасную ночь, лунную, трехсотпятидесятичасовую, молодого поли
мастера пригласил Цянь, великий путешественник Цянь, теоретик и практик
, знаток космических путей. Уже глубокий старик в те годы, он жил на Луне, го
товясь к последнему своему походу.
Ц Но у меня хронический насморк, Ц честно предупредил Шорин. Ц Я не раз
личаю запахов. Любая комиссия меня забракует.
Цянь не улыбнулся. Только морщинки сдвинул возле щелочек-глаз.
Ц Планетологи по-разному выбирают помощников, Ц сказал он. Ц Одни пре
дпочитают рекордсменов, ради выносливости, другие Ц рисовальщиков, рад
и наблюдательности. Те ищут исполнительных, хлопотливо-услужливых, те
Ц самостоятельно думающих, иные считают, что важнее всего знания, и выби
рают эрудитов. У меня свое мнение. По-моему, в космос надо брать влюбленны
х в космос. Тот, кто влюблен по-настоящему, сумеет быть спортсменом, эруди
том, услужливым и самостоятельным.
Ц Разве каждый может стать рекордсменом? Ц спросил Шорин.
Ц Если влюблен по-настоящему, станет.
Так случилось, что Шорин второй раз выиграл в лотерее: из миллиона один по
пал на Луну, из тысячи лунных жителей один Ц в экспедицию.
Выиграл в лотерее или заслужил? Как по-вашему?
Он ходил счастливый и гордый, даже голову держал выше. Думал: «Столько люд
ей вокруг Ц умных, талантливых, ученых, опытных, Ц а выбрали меня, мальчи
шку. Если вслух объявить, не поверят, кинутся расспрашивать, даже позавид
уют». В своей прямолинейности Шорин был убежден, что все люди рвутся в кос
мос, космонавтов считают счастливчиками, себя Ц второсортными неудачн
иками. Он даже удивился бы, узнав, что другие искренне мечтают быть артист
ами, писателями, врачами или инженерами.
Так Шорин вышел на звездную дорогу.

МЕЧТА 2

Молодой капитан сидит у моря на оранжевой планете.
Небо похоже на костер, облака Ц языки пламени, горизонт Ц как догорающи
е угли. А море спокойное, нежно-абрикосовое. И в абрикосовой ряби качается
русалка.
Прозрачные струи перебирают ее волосы, и пузырьки пены лопаются на молоч
но-белых плечах. Удлиненные глаза смотрят на Шорина серьезно, без тени ст
раха, без удивления даже, не то изучают, не то гипнотизируют.
Капитан любуется, водит глазами по чистому лбу, ровным бровям, нежно-розо
вым губам, удивляется ушку Ц такому маленькому, безукоризненному и слож
ному, словно неживому, словно выточенному из слоновой кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14