– Кроме того, против тебя свидетельствует и то, как ты вела допрос, – продолжил Мишра таким тоном, как будто не расслышал слов Ашнод. – Должен заметить, метод ведения допроса меня удивил.
– Прежде мои методы тебя не удивляли, – бросила в ответ Ашнод. Но по ее спине побежали мурашки – неужели кто-то из стражников все же понял, о чем они говорили?
Мишра как будто читал ее мысли;
– Стражники, разумеется, говорили только на фалладжи – требовалось устранить малейшую возможность общения между ними и узником. Однако им свойственна отличная память. Они сумели воспроизвести звуки и части слов вашей беседы, и их свидетельства нас весьма заинтересовали. Они, конечно, не понимали значения слов, они просто повторяли звуки, так что полученный мной перевод не слишком точен, но им было приказано точно воспроизвести те моменты, когда ты произносила мое имя.
Ашнод почувствовала, как по спине у нее течет холодный пот.
– Если ты не доверяешь мне, мой господин, в следующий раз посылай со мной стражника, который понимает язык пленника. Я убеждена, что стражники не могли точно воспроизвести мои слова.
– Я бы поверил тебе, – сказал Мишра, – если бы у меня не было улик. Монах, будь так добр, покажи свою находку.
Джиксиец расхохотался и разжал ладонь. На ней лежали серьги. Камней в них не было.
– Нашел их в сточной канаве недалеко от камеры, – прокудахтал монах.
– Чего только люди не теряют, – невозмутимо ответила Ашнод.
– В самом деле, – сказал Мишра. Его взгляд был устремлен поверх плеч Ашнод. – Я уверен, у тебя были такие же. Только теперь их нет. А в этих, что нашел монах, нет силовых камней, которые были в них вправлены.
Ашнод открыла было рот, но промолчала. Мишра, видимо, решил не обращать на ее слова ни малейшего внимания. Даже если бы она была чиста перед ним, обстоятельства говорили не в пользу Ашнод.
А ее совесть была нечиста.
– Мой господин, – сказала она, меняя тактику, – известно ли тебе, что при дворе Урзы тоже есть члены Братства Джикса?
Лицо Мишры осталось бесстрастным, лишь на мгновение дернулся рот – когда Ашнод произнесла имя его брата. Он сказал:
– Тебе рассказал об этом ученик моего брата?
– Да, – сказала Ашнод.
– Фигурировало ли это обстоятельство в твоем отчете? – сузив глаза, спросил Мишра.
Ашнод поняла, что проиграла. Пытаясь отвести от себя обвинения, она призналась, что утаила от своего господина важную информацию. Усилием воли она подавила гримасу ужаса и сказала:
– Не в моих правилах обвинять других, – Ашнод кивнула в сторону монаха, – пока у меня нет доказательств.
– Что же, теперь они у тебя появились? – спросил Мишра.
– Я ожидаю подтверждения из других источников, – ответила Ашнод, – но, учитывая предъявленные мне обвинения, я не могу больше хранить это в тайне.
– А я и так об этом знаю, – сказал Мишра, – святой отец сам рассказал мне. Ты же об этом умолчала. Ты не оставила мне шансов. Дело решено в пользу монахов.
Ашнод схватилась за последнюю соломинку.
– Неужели я должна нести наказание за побег какого-то пленника?
– Дело не в пленнике, – сказал Мишра.
– Стражники что, не виноваты? – продолжила Ашнод.
– Они уже казнены, – сказал Мишра, – по моему личному приказу.
Ашнод вздохнула:
– Я понимаю. Какая судьба ожидает меня?
На миг ей показалось, что Мишра решил простить ее, но лишь на миг.
– Ты приговариваешься к изгнанию.
– О мудрейший из мудрых, я… – начала Ашнод.
– К изгнанию, – повысил голос Мишра. Монах снова закудахтал и довольно потер руки. «Да, – с горечью подумала Ашнод, – джиксийцы держали все под контролем с самого начала».
– Урза не поступил бы так низко со своим учеником, – в гневе бросила Ашнод.
Едва отзвучало последнее слово, Ашнод поняла, что совершила ошибку. Лицо Мишры исказила страшная гримаса.
– Не твоего ума дело, как поступил бы в таком случае мой брат! – громовым голосом возгласил император.
Мишра откинулся на спинку трона. Гроза миновала, но в его глазах все еще полыхал огонь.
– Объявляю, что ты не имеешь права оставаться ни здесь, при дворе, ни на территории империи фалладжи. Сегодня же ты уедешь. По всей империи будет разослан приказ – если тебя обнаружат на моей земле после восхода солнца завтра утром, тебя предадут смерти. Мучительной медленной смерти. Понятно ли я изъясняюсь?
Ашнод заглянула Мишре в глаза и кивнула.
– Твои слова прозрачнее, чем вода из оазиса. – Низко поклонившись, Ашнод вышла из тронного зала.
Она помчалась в свои покои, но на полдороге остановилась. «Бессмысленно», – поняла она. Монахи уже там, роются в ее книгах, дневниках, просеивают каждую пылинку в ее лаборатории, присваивают ее открытия, дерутся из-за ее личных вещей. Ничто не доставит им большего удовольствия, чем возможность задержать ее, а затем, под предлогом исполнения приказа Мишры, попытаться убить.
И Ашнод направилась к конюшне, взяла верного вороного – боевого коня, благодаря которому спаслась с поля битвы в Корлисе. Она увозила с собой лишь то, что было на ней надето, и то, что было у нее в голове. Что же, ей придется довольствоваться этим.
Она выехала из дворца и остановила лошадь. Улица вела на запад и на восток. На восток лежала дорога в Аргив, но за ней, несомненно, следят. На запад лежала дорога в неизвестность.
Ашнод повернула коня на запад, в сторону города Терисии, в земли, на которые еще не распространилась ни власть Мишры, ни власть Урзы.
Страж ворот запомнил, куда направилась женщина, и передал эту весть монаху, который и попросил его обратить на это внимание. Тот передал весть своему старшему, который нашептал ее Мишре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164