Ему докладывали, что постановление успешно выполняется. На самом деле передача машин в таксомоторные парки оказалась липовой. По бумагам автомобили были переданы, а фактически таксопарки отправляли эти машины с утра в распоряжение старых хозяев, за что получали компенсацию по существовавшим расценкам. Обе стороны это устраивало.
После наступившей разрядки кто-то, осмелев, сказал, что смех смехом, а работать без машин трудно. Руководители сами за рулем сидеть не могут, а американского сервиса у нас пока нет. Жалобы были встречены благосклонно.
Затем прошли в помещение библиотеки, где были развешаны плакаты будущих разработок. Королев коротко прошелся по боевой тематике и основное время уделил космической перспективе. Был очень удобный случай заикнуться по поводу нереальных сроков для MB, но СП не сделал этого.
Плакатная живопись выполнялась не профессиональными художниками, а проектантами девятого — космического — отдела. (Когда гость уехал, Гришин упрекнул Королева, что в любом американском журнале картинки выполнены красочнее.)
Чувствовалось по всему, что продуманного перспективного плана работ по космонавтике — «Космоплана» — еще нет. Более содержательной была та часть доклада, где Королев говорил о доработке «семерки», превращении ее в трех-, а потом и в четырехступенчатый носитель.
Когда уселись за большой круглый стол, слово попросил Глушко. Его выступление резко контрастировало с докладом СП и было выдержано в наступательно-агрессивном тоне. Он предложил немедленно перейти к проектированию и созданию тяжелого носителя на базе двигателя РД-111, разработанного для Р-9. «Не следует ждать двигателя по замкнутой схеме с дожиганием отработанного паро-газа в камере сгорания, как это предлагают некоторые некомпетентные товарищи из ОКБ-1», — говорил Глушко, как всегда, очень убедительно своим негромким голосом.
Несмотря на обвинительную по существу речь в адрес ОКБ-1, на его лице не отражалось никаких эмоций. Когда он сказал, что некоторые лица из присутствующих упрекают его в консерватизме, Мишин не выдержал и задал вопрос: «Кто же это?» Глушко не растерялся и сходу отпарировал: «Вот на воре и шапка горит». Короткая перепалка была внешним проявлением усиливавшихся технических разногласий между Глушко и Королевым. Что касается отношений между Мишиным и Глушко, они все больше и безнадежнее портились. В дальнейшем Мишин не пытался искать компромиссов. Напротив, он настраивал Королева против его старого соратника по самым первым шагам в ракетной технике.
Последовавшие выступления Пилюгина и Рязанского были бледными. Они говорили общие слова об идеях объединения, укрупнения институтов и об усилении производственной базы.
Бармин, неожиданно и непонятно почему, поддержал предлагаемую Мишиным «пузатую» азотно-кислотную малютку вместо твердотопливной.
Заканчивая заседание за круглым столом, Королев не внес никаких конкретных предложений по организации и дальнейшим планам, но в сдержанных выражениях дал отповедь Глушко за нетерпимость к технической критике со стороны других специалистов.
У меня сохранилась запись заключения, которое сделал Брежнев. «Это очень хорошо, что вы меня сюда „заманули“. Но сам я, конечно, никаких решений принять не могу. Ваши предложения надо обсудить на Президиуме ЦК. Вам следует подготовиться, и посерьезнее. По-моему, материал еще сырой. Вот за десять — пятнадцать дней подготовьтесь и выступите с конкретным планом. Но хорошо бы, вы какого-нибудь такого „жучка“ запустили, чтобы наделал побольше шуму».
Этим «жучком» Брежнев сразу разрушил надежду на взаимопонимание с нашей компанией. Даже Устинов не улыбнулся. Всех покоробило такое отношение к космической технике. На том Брежнев с нами распрощался.
Когда высокое начальство уехало, острослов Гришин, обращаясь к нам, сказал: «Мне говорили, что Тихонравов собирает коллекции бабочек и жуков. Так вот и поручите ему подобрать такого „жучка“, который наделает в космосе побольше шума».
Мишин не выдержал: «Ничего он не понял! Дорого же нам обходятся такие „жучки“! Ничего хорошего я в этом разговоре не вижу».
«Ну, ты все-таки поосторожнее выражайся!» — предупредил Гришин.
После высочайшего визита прошло не 10-15 дней, а почти два месяца, прежде чем нами был сформулирован, согласован, направлен в ГКОТ и ВПК большой «Космоплан». Мишину, Крюкову и мне СП поручил тщательно отредактировать раздел ракет-носителей. Мы очень много спорили, и дело доходило до крика. Даже переходили на «вы».
Самым удивительным нашим предложением был тяжелый носитель со стартовой массой 1600 тонн и ядерным двигателем на второй ступени. Идея ядерного двигателя для ракет в те времена только обсуждалась и никаких экспериментальных работ, подтверждавших оптимистические расчеты физиков, еще не было. Но мы почему-то верили, что на ракету можно поставить ядерный реактор. Очень уж было заманчиво.
Королев две недели подряд занимался только планом. Встревал в острые споры и дискуссии. С его участием Крюков с проектантами перекраивали различные схемы многоступенчатых носителей с продольным и поперечным делением. СП поставил задачу в ответ на «вылазку Валентина» предложить трехступенчатый носитель, который уже к концу 1961 года способен будет вывести на околоземную орбиту спутник массой 30 — 40 тонн. В процессе споров СП уяснил нереальность этой задачи и отступил на конец 1962 года.
В плане было много всего. И расписанный в деталях тяжелый носитель; и электрореактивные двигатели, и космические корабли, автоматические и пилотируемые, и предложения по сборке и монтажу на орбите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186